Бойся, я с тобой. Страшная книга о роковых и неотразимых - Таня Танк

«Нарцисс принимает позу, подразумевающую и источающую в воздух превосходство, главенство, скрытые силы, загадочность, изумлённую беззаботность», – пишет Сэм Вакнин.

«Мой ходил подчёркнуто прямо, застывший мышечный корсет. Очень следил за осанкой. Выражение лица – какое-то застывшее, как будто усилием воли сдерживал мышцы. Всегда лёгкая полуулыбка – кончики губ приподняты вверх. Говорил, что по утрам делает упражнение «маска смеха» – полчаса безостановочной улыбки, после этого на весь день остается полуулыбка»;

«Психопат склонен быть всеобъемлющим (доминировать и вторгаться на личную территорию других людей), развязным и размыто угрожающим. Общее впечатление от него, как от бомбы со сломавшимся часовым механизмом, готовой взорваться в любое мгновение», – пишет Сэм Вакнин.

«Я ждала работодателя и заполняла анкету. Тут сзади подошел не знакомый мне сотрудник и провел рукой по моей шее. «У вас этикетка наружу выехала», – пояснил он с улыбкой, пристально глядя мне в глаза», – рассказывает читательница.

«Пограничный «везде поспел». Его тело как будто не полностью находится под его контролем. Он раздражителен, суетлив, чередует демонстрацию сочувствующей теплоты с требовательной, упрямой и даже угрожающей позицией», – пишет Сэм Вакнин.

«Он взмахивает руками, взлетает, и вот он уже стоит передо мной и крепко держит меня за локоть. Лицо его передергивается широкой сияющей улыбкой, будто он дернул себя за невидимую ниточку и дерг-передерг сразу весь пришел в движение.

Опускается на скамейку, подгибает одну ногу под себя… я сажусь на край скамьи, подальше от него, чтобы не мешать беспрерывному движению его рук. Это какой-то танец на месте, разворачивающийся на скамейке на расстоянии аршина от меня, – необычайно грациозный танец. Он поворачивает ко мне бледное лицо. Его широко раскрытые глаза сияют каким-то странным фосфорическим блеском. От него – я это явственно чувствую – исходят магнетические лучи.

Он откидывается на спинку скамьи и закрывает глаза. Но не замолкает. Нет, он говорит еще быстрее, еще более взволнованно и напряженно. Он весь поворачивается, как на оси».

«Он беспрерывно носил на лице улыбку дурака-безумца. Эта улыбка была на нём, как маскарадная маска или детская гримаса, – он не снимал её, боялся, что будет ещё хуже. Все его движения были лягушечьи. Он после стука в дверь появлялся где-то ниже дверной ручки, затем прыжком оказывался посреди комнаты, выпрямлялся во весь рост, казалось, не только его ноги, но и его руки всегда готовы были к новому прыжку»;

«Смотрит прямо в мозг, но при этом взгляд ничего не выражает, непонятно, что у него на уме».

«Он абсолютно непроницаем был, я даже прозвала его за это сфинксом. Непонятно было, о чем он думает, переживает ли, испытывает ли вообще что-либо. Я все силилась постичь его внутренний мир».

«Сначала я не обратила на него особого внимания. Но однажды нечаянно взглянула на него, а он смотрит на меня! Это было неожиданно для него, и он не успел поменять взгляд, видимо. Он был горящим и выражал какую-то запредельную энергию, страсть, ненависть одновременно. Так смотрят в ужастиках демоны. Меня всю прошибло с ног до головы, словно током ударило. С этого момента, с этого самого взгляда я в него и влюбилась».

«В самом деле, порой бывает нелегко различить по выражению глаз человека духовно развитого, почти святого и человека, страдающего сильным нарциссизмом, по сути полусумасшедшего. Единственным эффективным критерием является в таком случае присутствие (соответственно – отсутствие) теплоты во взгляде. Например, все свидетели сходятся в том, что глаза Гитлера были холодными – как было холодным и выражение его лица в целом. Эта черта может отталкивать, но может быть и источником магнетической силы. Лицо, выражающее холодную жестокость, вызывает страх. Но некоторые страху предпочитают восхищение. Здесь лучше всего подойдет слово «трепет», который соединяет в себе ужас и благоговение».

«Как-то Игорь пришел к нам в диспетчерскую чаю попить. Сел напротив и говорит: смотри. И «включает» взгляд психопата. Это неописуемо, но если постараться описать, то это смесь дерзости, агрессии, коварства и животного. Острый, проникающий, ошеломляющий. Меня этот взгляд смутил, я отвела глаза и попросила его больше так не смотреть на меня.

Но он умел изображать и наивно-лучистый, почти детский взгляд, типа «дурачок». Вообще, изображать лошару – это был его любимый конек. Во-первых, люди дурачков-простачков не боятся и легче раскрываются, во-вторых, люди с совестью таким недужным не против помочь».