Клан новых амазонок - Чингиз Абдуллаев

– И вы больше ничего не слышали и не видели?

– Нет, конечно, иначе бы сразу вам рассказала. А кто именно сказал о том, что Царедворцев хочет удалить свою дочь из компании? Это надежный источник?

– Их отдел кадров, – продолжал врать Дронго. – Очевидно, они готовят документы на увольнение и поэтому знают обо всем заранее.

– Какой молодец! Неужели действительно решит избавиться от этой пиявки?

– Это его право… Какие отношения были у вашего друга с Пашковым?

– Нормальные. Деловые. А мы с Кирой вообще подружки уже много лет.

– Ей теперь будет сложно.

– Она девочка умненькая, сумеет выкрутиться. Не то что я, старая дура. Осталась одна в моем возрасте и в моем положении! Теперь моя жизнь должна зависеть от настроения этой дряни, его старшей дочери… Честное слово, если он ее выгонит, дела компании пойдут гораздо лучше.

– Только не говорите ему об этом, – предупредил Дронго. – Отцам не нравится, когда в их присутствии плохо говорят об их дочках.

– Да, понимаю. Конечно, я все время молчу. Она устраивает мне какие-нибудь пакости, а я молчу. Никогда не говорю о ней ничего плохого. Пусть Царедворцев сам делает выбор между мной, которая всегда молчит и готова ему услужить, и дочерью, которая пьет из него все соки и мечтает прикарманить все его деньги.

– Это очень неприятно, – продолжал играть свою роль Дронго. – Насколько я знаю, вы не очень любите еще одного человека из вашей компании?

– Нет. Всех остальных я люблю. Я вообще человек не очень конфликтный, и все об этом знают.

– Я имею в виду супругу румынского посла.

– Вы говорите про эту стерву? Знаете, какая у нее в Москве кличка? Ее называют «пылесосом» – сами понимаете, что имеется в виду. Думаю, список ее мужчин может занять солидный том в любой библиотеке. Почему я должна ее любить или не любить? Я просто не особенно с ней общаюсь.

– Возможно, я ошибаюсь, но, кажется, однажды она перебежала вам дорогу, когда начала встречаться с вашим знакомым.

– Вы знаете, сколько в ее жизни таких случаев? – усмехнулась Виолетта. – Не сосчитать. Она готова была на любую подлость, чтобы заполучить богатого мужчину в свою постель. Естественно, за соответствующее вознаграждение. С мужчинами, у которых не было капитала, она даже не встречалась. Для нее они просто не существовали. И все закончилось тем, что она обманула саму себя – вышла замуж за дипломата, у которого за душой ничего нет. Ничего, кроме статуса. Вот увидите: как только его отзовут, она сразу его бросит. Оставаться женой румынского пенсионера в Бухаресте ей вряд ли захочется.

– Вернемся к вашему знакомому, – предложил Дронго.

– Да, у меня был очень хороший знакомый, Самвел Каграманов. Я даже подумывала выйти за него замуж. Надежный человек, состоятельный, обеспеченный, деловой, хваткий… Но она перебежала мне дорогу, буквально на глазах у всей Москвы отбив у меня мужчину. Дурочка! Считала себя победительницей. И просчиталась – ничего в итоге не получила. Она вообще приносит одни несчастья. Один из самолетов его авиакомпании разбился, началась общая проверка, у них обнаружили долги, устроили процедуру банкротства, и несчастный Самвел разорился. Илона его сразу бросила. Ей тогда нужно было за кого-то уцепиться, и она нашла себе этого посла.

– Но до этого Илона хотела отбить и друга вашей подруги, – напомнил Дронго.

– Слушайте, откуда вы все знаете? – усмехнулась Виолетта. – Вы прямо ходячий справочник по гламурной жизни нашего города… Илона, конечно, женщина эффектная, с ее волейбольным ростом и такими глазами. Вот этим и пользуется. Да, она пыталась отбить Пашкова у Киры, но на этот раз у нее ничего не получилось. И Кира вышла замуж за своего второго мужа.

– Вы не знаете, у него было завещание или нет?

– По-моему, нет. Но он хотел его оформить, это я точно знаю. Жаль, что не успел… Бедняжка Кира, даже не знаю теперь, что ей достанется.

– Супруга в любом случае получает половину наследства своего мужа, даже если никогда в жизни не работала, – пояснил Дронго, – а вторая половина делится между ней и несовершеннолетними детьми.

– Ну хотя бы так, – вздохнула Виолетта. – Хотя у Пашкова дети уже взрослые.

– Кира знала об отношениях Илоны и ее мужа до того, как вышла замуж за Пашкова?

– О таких вещах обычно знает весь город. Посмотрите любой глянцевый журнал – и сразу увидите, кто, с кем и когда. Их все время фотографируют на разных светских тусовках и мероприятиях.

– Я обычно не смотрю такие журналы, – признался Дронго. – Как вы считаете, муж Илоны мог приревновать ее к Пашкову?

– Не думаю. Он – спокойный и выдержанный дипломат. Хотя кто его знает? Может, он в душе страстный человек. Обычно люди, внешне молчаливые и невозмутимые, отличаются особым темпераментом в интимной жизни. Не знаю. Это не мое дело. Но не думаю, что посол настолько потерял голову из-за своей жены, чтобы убивать ее бывшего любовника.

– А кто тогда мог его убить?

– Случайно попавший в дом воришка, который перепугался, схватил нож и ударил несчастного Пашкова. По-моему, и следователь считает так же.

– И выпрыгнул в окно, когда Турелин вошел в дом. Все верно?

– Да. Но Турелин не понял, кто это был.

– А если убийца прыгнул вниз, он должен был либо выбежать на дорожку, ведущую к припаркованным машинам, либо кинуться в противоположную сторону, где в соседнем коттедже было полно людей.

– И куда он делся?

– Это я у вас должен спрашивать.

– Ничего не понимаю. Убийца, наверное, сумел убежать так, чтобы его никто не увидел.

– И не услышал.

– Да. И не услышал. У вас есть еще вопросы?

– Немного. Эту квартиру вам подарил Царедворцев?

– Может быть. Я не помню. В любом случае это были для него не самые большие деньги, – нервно заметила Виолетта.

– А Криманов или Лихоносов могли убить Пашкова?

– Нет, – улыбнулась Виолетта, – только не эти хлюпики.

– Почему хлюпики?

– Марек вообще не в счет. Он такой женоподобный; не думаю, что он мог бы нанести удар ножом. Его от одного вида крови тошнит. А Роберт тоже не самый подходящий кандидат. Они же артисты, а не киллеры. Попрыгать на сцене, спеть песенку, повеселить публику – пожалуйста. А на все остальное они явно не годятся.

– Вы не очень жалуете аристов…

– А кто их жалует? Это в советские времена у нас были монументальные артисты – лауреаты Ленинских и Государственных премий, народные артисты Советского Союза, члены ЦК и депутаты. А сейчас они кто? Даже если народные? Просто клоуны на потеху публике. Вспомните, как у нас уважали писателей. Они были властелинами дум, собирали стадионы, вещали в концертных залах… А сейчас превратились в непонятно кого. Хорошо, если среди них есть парочка-другая халтурщиков, умеющих своей писаниной что-то заработать. Остальные – просто малоуважаемые бомжи, которых нанимают за очень небольшие деньги. Они сейчас пишут книги от имени многих знаменитостей, переводят родственников высокопоставленных лиц, пишут хвалебные статьи о заведомо ничтожных книгах. Знаете, кто сейчас у нас главный писатель в стране? Мне рассказывала одна моя знакомая поэтесса. Бывший якутский лесоруб, который сейчас сидит в кабинете Горького, Фадеева, Михалкова… Он и решает, кому из писателей сколько дать денег. Критики пишут о нем, какой он гениальный поэт и восходящее светило российской поэзии, газеты публикуют его стихи, и он уже наверняка считает себя новым Пушкиным или Есениным. Все изменилось. Сейчас главные люди – это те, кого мы раньше презирали, называли торгашами, спекулянтами, маклерами, фарцовщиками. Сейчас они – хозяева жизни. А писатели, актеры, журналисты – это только обслуживающий персонал, типа официантов. Чего изволите? Любой богатый издатель может послать писателя куда подальше. Он его не только не уважает, он его презирает, ведь книги настоящего писателя никогда не будут продаваться так, как книги халтурщика.