32-я добровольческая гренадерская дивизия СС «30 января» - Роман Пономаренко

5 февраля в бой в составе дивизии была введена батарея реактивных минометов – три 300-мм реактивных миномета Raketenwerfer 56 и одна 210-мм реактивная пусковая установка. Командир батареи унтерштурмфюрер СС Вальтер Вальдик вспоминал: «Экипажи минометов и личный состав батареи в основном были заимствованы из 1-й роты (фюрербеверберов[225]) учебно-запасного дивизиона реактивных минометов СС. Через восемь дней боев они так выдохлись, что их пришлось заменить новым личным составом, который совершенно не имел опыта. Боеприпасов было минимальное количество – имелось только 90 выстрелов для наших минометов. Восполнение боезапаса полностью ложилось на наши плечи, тщетно было ожидать откуда-либо помощи и поддержки в этом плане. Однако уже 5 февраля батарея вступила в бой, поддерживая сопротивление наших войск и нанеся успешный ракетный удар по скоплению войск противника в районе Цильтендорфа. Затем во взаимодействии с армейским артиллерийским дивизионом мы поразили цели в районе Фогельзанга и сорвали русскую атаку из Фогельзанга»[226].

Боевое применение сверхтяжелых реактивных минометов было сопряжено с большими трудностями. В частности, приказы, полученные Вальдиком от командира 32-го артиллерийского полка СС Хайнца Хоффманна, нередко противоречили тактике применения реактивного минометного вооружения и вследствие этого часто были невыполнимы. Вальдику приходилось отстаивать свою точку зрения, что вело к спорам, часто серьезным. Разногласия с командиром дивизионной артиллерии поначалу приводили к неприятным последствиям и столкновениям, но в итоге минометчики добились своего, а принципы применения реактивного минометного вооружения в постановке боевых задач стали преобладающими.

Еще одна сложность проистекала из-за большого калибра эсэсовских реактивных минометов. Дело в том, что когда батарея вела огонь, то образовывались большие клубы дыма, немедленно обнаруживающие позицию батареи для противника. Так как батарею немедленно засекали, то эсэсовским минометчикам уже после первого залпа приходилось менять позицию, иначе мог последовать или артиллерийский налет или воздушная атака.

В ходе хаотичных боев и царившей повсюду неразберихи организовать доставку боеприпасов для батареи не удалось. Приходилось рассчитывать лишь на запасы боеприпасов на складах учебно-запасного дивизиона реактивных минометов СС, но после того как и они были исчерпаны, стрелять минометам стало нечем. 25 февраля 1945 года батарея вернулась в состав учебно-запасного дивизиона реактивных минометов СС и была расформирована. В целом, в меру своих возможностей батарея реактивных минометов СС сделала все что могла, так что опыт ее применения, с учетом специфики хода боевых действий и с некоторыми оговорками, можно признать вполне удачным.

Опыт боевого применения 32-го саперного батальона СС был куда менее позитивным. В бой батальон был брошен 5 февраля 1945 года. Почти сразу же в батальоне начались серьезные проблемы. Так, в первом же бою инонациональный состав (венгры и румыны) 3-й саперной роты, побросав вооружение, почти в полном составе сдался в плен частям Красной армии. В принципе, такой сценарий был вполне закономерен: трудно было ожидать, что мобилизованные иностранные рабочие, бесконечно далекие от политики и плохо вооруженные, будут стоять насмерть, спасая Третий рейх.

Обершарфюрер СС

После этого командованием прямо в полосе фронта в спешке была создана новая рота, укомплектованная отпускниками и отставшими от своих частей солдатами сухопутных сил (а не войск СС), однако ее боеспособность также оставляла желать много лучшего. Большинство из входивших в нее солдат просто дезертировали в течение нескольких дней[227], вероятно, стремясь присоединиться к своим прежним подразделениям. Справедливости ради нужно сказать, что оставшиеся в составе батальона подразделения сражались более или менее сплоченно.

10 февраля 32-й саперный батальон СС в качестве пехотной части был выдвинут на участок фронта на канале Одер – Шпрее, южнее Визенау. 14 февраля немцы предприняли очередную попытку уничтожить советский наблюдательный пункт на силовой станции южнее Фогельзанга. Для этой цели из состава батальона был выделен один саперный взвод. Кроме него, в боевую группу вошли разведывательный взвод полка СС «Шилль» и взвод из состава роты СС «Хейер» (это была бывшая 2-я рота 3-го панцер-гренадерского учебно-запасного батальона СС, переданная в состав дивизии в период боев на Одере[228]). Однако в спешке подготовленная и плохо организованная атака полностью провалилась. Общие потери немцев составили 80 человек – просто катастрофа для такого количества частей, участвовавших в бою, а результат достигнут так и не был.

15 февраля 32-й саперный батальон СС атаковал захваченную красноармейцами деревню Визенау. И эта атака завершилась провалом – советская артиллерия на корню сорвала все планы эсэсовцев отбить Визенау. Вечером был убит командир батальона, гауптштурмфюрер СС Кёниг, также погибли адъютант батальона и командир 1-й роты оберштурмфюрер СС Атц. После этого батальон прекратил атаки – общие потери составили до половины личного состава батальона. Понятно, что после такого «кровопускания» батальон отвели с передовых позиций.

В целом, в эти напряженные февральские дни 1945 года на Одерском фронте действовало множество небольших и совсем крошечных отрядов – боевых групп. Как правило, командование ими брали на себя младшие офицеры, часто по своей инициативе, не дожидаясь приказов сверху. Объединив вокруг себя солдат самых разных частей, часто деморализованных, они сумели сплотить их и заставить упорно сражаться. Как патетически отметил В. Тике: «Героями этих первых часов стали оставшиеся безымянными лейтенанты, обер-лейтенанты и гауптманы со своими отрядами»[229].

Солдаты войск СС в окопе

Однако такое положение вещей имело один очень существенный недостаток (наряду с более «мелкими» недостатками). Бросание командованием в горнило сражения только-только формирующихся частей, плюс наличие в оперативном районе остатков разгромленных дивизий, различных мелких подразделений, боевых групп и так далее, плюс стремительное продвижение советских войск часто приводило к нарушению управления войсками, проблемам со связью, дезорганизованности и, как следствие, к значительной хаотичности боев с немецкой стороны.