Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

они оттащили меня под дерево, где лежал Виннету. Пока меня волочили по траве, мне удалось изогнуться и бросить взгляд на куст, где нам вчера удалось заметить глаза Сантэра и куда он сегодня украдкой посматривал. Мои догадки подтвердились: там скрывался человек, который, чтобы лучше рассмотреть происходящее на поляне, выглянул из-за листвы. Мне показалось, что я узнал лицо Роллинса.

Разнообразием нас не баловали: меня, так же как и Виннету, связали дугой и бросили рядом с ним. Мы пролежали так более трех часов, напрягая все силы, чтобы ни единым словом, ни стоном, ни гримасой не выдать своих страданий нашим палачам. Каждую четверть часа Сантэр подходил к нам и спрашивал, не появилось ли у нас желание провести его к тайнику, но мы молчали. Создавалось впечатление, что мы соревнуемся с ним в выдержке и терпении.

Около полудня Сантэр неожиданно подозвал к себе сообщников и принялся шептаться с ними, а через несколько минут произнес нарочито громко, так, чтобы мы могли расслышать его слова:

— Я думаю, он прячется где-то поблизости. Без лошади он не мог далеко уйти. Переройте весь лес, но без него не возвращайтесь. Идите, а я останусь сторожить пленников.

Когда посылают людей на охоту за тем, кто прячется где-то поблизости, вовсе не обязательно объявлять об этом так громко. Сообщники Сантэра взяли оружие и ушли, а Виннету, едва шевеля губами, шепнул мне:

— Догадывается ли мой брат, что сейчас произойдет?

— Да. Они поймают Роллинса и приведут сюда, а потом окажется, что Сантэр обязан ему жизнью.

— И Роллинс станет упрашивать Сантэра отпустить нас на свободу. Все произойдет так же, как и в прекрасных больших домах, которые бледнолицые называют театрами.

— Я уверен, что Сантэр и есть тот торговец пушниной, которого называют Бартоном. Роллинс должен был выведать у нас, где тайник Олд Файерхэнда, но ему это не удалось. Теперь им не останется ничего другого, как отпустить нас на свободу и последовать за нами, чтобы мы сами привели их к цели. Поэтому Роллинс разыграл побег, чтобы теперь попасться, освободить нас и проникнуть в «крепость».

— Мой брат снова думает так же, как и я. Но почему Сантэр не велел Роллинсу идти с нами до конца, а напал на нас по пути?

— Он очень спешил. Наверняка он был с сиу-окананда, когда они пришли грабить Корнера. Роллинс выходил ночью, но не для того, чтобы позаботиться о лошади, а чтобы сообщить о нас своему главарю. Увидев, что индейцы выкурили с нами трубку мира, Сантэр решил не терять времени и напасть на нас, для чего выслал вперед троих сообщников, а сам поехал сзади с лошадьми. У них не было возможности продумать досконально план, и они понадеялись на легкую работу, рассчитывая, что мы согласимся ценой предательства купить быструю смерть. Но теперь им придется отпустить нас, чтобы тайком последовать за нами.

Пока мы перешептывались, Сантэр сидел на опушке, прислушиваясь к лесным шорохам. Потом вдруг лес огласился криками, раздался выстрел, другой, через несколько минут кусты раздвинулись и перед нами предстали Вартоны, волочившие нелепо брыкающегося и повизгивающего Роллинса.

— Разве я не говорил вам, что он должен быть где-то поблизости? — Сантэр вскочил на ноги и с наигранно-зловещей улыбкой направился к новому пленнику. — Тащите его сюда, сейчас мы посмотрим, что это за птица. Свяжите его так же, как и…

Он неожиданно умолк, словно потрясенный увиденным, а затем стал запинаться от радости:

— Что? Кто это?.. Я не сплю? Ущипните меня! Неужели это вы? Но как? Почему?

Они были неплохими актерами, но уж слишком старательно разыгрывали удивление. Роллинс тоже с изумлением уставился на Сантэра и с радостным криком бросился к нему:

— Мистер Сантэр! Какое счастье! Теперь я в безопасности!

— Так вас зовут Роллинсом? — продолжал лицедействовать Сантэр. — Значит, это вас я вознамерился поймать? Простите меня, ради Бога! Но как вы здесь очутились?

— Работаю приказчиком у Бартона. Вчера отправился по делам с двумя товарищами, но ночью… Стойте, так это вы на нас напали?

Роллинс внезапно, словно пораженный неожиданно пришедшей в голову догадкой, отстранился от Сантэра, которого минуту назад обнимал как друга, с которым не виделся много лет, и переспросил:

— Так это вы напали на нас вчера ночью?

— Но я же не знал, что вы путешествуете с ними! — принялся горячо оправдываться Сантэр.

— Тысяча чертей! Я столько раз спасал вам жизнь, а вы устраиваете на меня охоту, как на зверя!

— Я не узнал вас в темноте. А потом вы сразу же убежали, — развел руками вошедший в роль разбойник.

— Да, убежал, но для того, чтобы затем вернуться и помочь моим друзьям, с которыми я путешествовал. Поэтому я скрывался поблизости в надежде, что улучу удобный момент и… Но что я вижу? Вы их связали! Я немедленно освобожу их!

Он с решительным видом направился к нам, но Сантэр удержал его.

— Стойте, мистер Роллинс! Эти люди — мои смертельные враги! На них-то я и охотился!

— Эти люди — мои друзья! Вы обязаны освободить их!

— Меня не касаются ваши с ними отношения. Они нанесли мне обиду, смыть которую может только кровь. Я долго, выслеживал их, и теперь они в моих руках!

— Да знаете ли вы, кто они такие? Это же Виннету и Олд Шеттерхэнд!

— Именно поэтому они не могут рассчитывать на пощаду!

— Я прошу вас отпустить их на свободу! Вспомните, чем вы мне обязаны!

— Я помню это и готов ради вас на все, но только не на это, — упорствовал Сантэр.

— Во время нашей последней встречи вы обещали мне выполнить любую мою просьбу. Отпустите их, и мы квиты!

— Не требуйте от меня невозможного, мистер Роллинс! Попросите о чем-нибудь другом, и я почту за счастье…

— Мистер Сантэр, я хотел бы поговорить с вами наедине, — произнес примирительно Роллинс, взял разбойника под руку и увел в сторону.

Остановившись поодаль, они принялись яростно жестикулировать. Все выглядело вполне достоверно, и, не знай мы истинного положения дел, могли бы попасться на удочку. Так прошло четверть часа. Наконец-то им показалось, что пора переходить к заключительной части представления; негодяи вдвоем приблизились к нам. Лицо Роллинса сияло, Сантэр глядел исподлобья.

— Сам черт оберегает вас, — произнес он тоном человека, совершающего насилие над собой. — Когда-то я поклялся этому джентльмену, что выполню любую его просьбу. Вам повезло как никогда — вы сорвали банк. Он попросил меня освободить вас, и я не могу ему отказать, не нарушив мое слово. Поэтому я отпускаю вас обоих на все четыре