Река без берегов. Часть 2. Свидетельство Густава Аниаса Хорна. Книга 2 - Ханс Хенни Янн

Слишком многое сближает этот образ с Тутайном, чтобы не задаться вопросом; не есть ли рассказ матроса об убийстве Эллены лишь мучающий Густава кошмар, своего рода инициационное испытание, «доказательство от противного»? Так в роман «Зибенкез» Жан-Поля вставлена «Речь мертвого Христа с вершины мироздания о том, что Бога нет», с пояснением автора: «Если когда-нибудь мое сердце сделается настолько безжизненным и несчастным, что в нем погибнут все чувства, говорящие мне о существовании Бога, тогда написанное здесь глубоко взволнует меня и излечит, вернув мне эти чувства» (перевод К. Блохина, anthropology.rinet.ru/old/6/pol.htm).

К чему сводится суть этого рассказа? В мартовской главе тело и душа, Аугустус и дочь Старика, соединяются в браке, пусть и в могиле. Здесь же Тутайн, внезапно появившийся перед Густавом, кажется ему «куклой, совершенно лишенной движущей силы, то есть своенравной или одичавшей души, и потому оцепенелой, нерешительной, далекой от времени, прикованной к той секунде, что уже готова опуститься на дно, где царит вечная неподвижность» (Свидетельство I, с. 53; курсив мой. — Т. Б.). Ситуация Тутайна — отсутствие связи с душой, с духовностью — позже переносится на других членов корабельной команды и на людей вообще (там же, с. 62, 74; курсив мой. — Т. Б.):

Имеется в виду, конечно, божественное «дыхание жизни» (см. выше, с. 768, комментарий к с. 567), то есть та же душа.

11 декабря — агоналии в честь Индигета (обожествленного Энея).

15 декабря — консуалии в честь бога Конса.

17–23 декабря — сатурналии в честь Сатурна.

19 декабря — опалии в честь богини Опы.

Эти праздники взаимосвязаны. Коне — хтоническое божество, отвечавшее за хранение запасов зерна и посев зерновых культур, а также бог тайных советов, чей праздник отмечался еще и 18 августа (см. выше, с. 854). Он также отождествлялся с «Конским Нептуном»; Опа — богиня плодородия, богатой жатвы, посевов — с III века до н. э. отождествлялась с Реей, женой Сатурна; она считалась богиней-покровительницей Рима; Сатурн в древнейшие времена был аграрным божеством, эпоха его правления считалась золотым веком (см. выше, с. 827, цитату из Энеиды VIII). Сатурн также был хтоническим божеством спрятанных богатств, близким к Плутону. Страшный рассказ Тутайна о том, как он прятал убитую Эллену, возможно, связан с представлениями о подземном хранилище зерна, но имеется в виду, скорее всего, та пашня искусства, о которой говорил еще Пиндар (Пиндар, с. 95);

Во время сатурналий все поведенческие нормы перевертывались: рабы трапезничали вместе с господами (или даже господа их обслуживали), по мнению неоплатоника Порфирия, это означало «освобождение душ для бессмертия»; участники праздника носили маски.

Как пишет Макробий (Сатурналии I, 7, 32), люди в это время посылали друг другу свечи: «…свечи посылают не иначе как потому, что при этом правителе мы были выведены из безрадостной и мрачной жизни как бы к свету и знанию благодетельных искусств».

Избирался «царь сатурналий» (Satumalicius princeps): по мнению Фрэзера, в древности это был «козел отпущения», которого приносили в жертву. Не потому ли Тутайн пытается подтолкнуть Густава к тому, чтобы он убил его?

21 декабря (в рамках сатурналий) — праздник Ангероны, богини радости, иногда отождествлявшейся с Феронией (см. выше, с. 869). «Ангерону, которая, прижав палец к устам, требует молчания» Макробий относит к числу «богов, чьей [волей всегда] держава наша стояла» (Сатурналии III, 8, 3–4). Имя богини (непонятное уже римлянам) иногда истолковывают как «стеснение в груди» (Angina pectoris, болезнь, от которой боялся умереть господин Дюменегульд: Свидетельство II, с. 741), а иногда производят от этрусского корня ancaru, «смерть». Трудно найти более емкий, чем образ этой богини, символ для того потрясения, которое Густав испытывает в конце рассказа Тутайна и которое меняет жизнь их обоих (Свидетельство I, с. 79–80; курсив мой. — Т. Б.):

25 декабря, в день зимнего солнцестояния, отмечалось завершение всех этих декабрьских празднеств: Dies Natalis Solis Invicti (День рождения Непобедимого Солнца). В конце декабрьской главы «Свидетельства» Хорн пишет, что через несколько дней он собирается отмечать Йоль — то есть практически тот же, что праздновался еще в Древнем Риме, языческий праздник возрождающегося солнца (Свидетельство I, с. 82). Хорн готовится к нему традиционно (так же, как и древние римляне): вспоминает умерших родителей (23 декабря в Риме справлялись ларенталии, посвященные умершим родичам и домашним богам), покупает подарки для соседей, свечи, продукты для будущего пиршества. И все-таки описано это так, будто речь идет не о рядовом празднике, пусть и очень значимом, а о выдержанном именно сейчас испытании, о начале нового жизненного цикла (там же, с. 88):