Семиевие - Нил Стивенсон

Воды пролива разверзлись – сначала в районе экватора, затем разрыв с огромной скоростью пополз по меридиану. Из него вышло что-то, но вода не позволяла разглядеть, что. Она стекала множеством Ниагарских водопадов обратно в океан, поднимая тучи брызг, которые скрывали конструкцию. Через минуту глазам Кэт предстал Гномон. Ей пришлось отойти, иначе целиком его обозреть было нельзя. Левой рукой она будто повернула дверную ручку, уменьшая громкость духовой секции Киотского филармонического оркестра, а то от басовых тромбонов и литавр чуть не лопались перепонки.

Если конструкторы задумывали Гномон как ответ Колыбели, то они, безусловно, своего добились. Он был длинный и изогнутый, как катана, чтобы соответствовать кривизне земной поверхности, и его окружал прозрачный и хрупкий на вид экзоскелет, как у насекомого. А еще он будто бы раскладывался, как фигурка из оригами или богомол. Бесчисленные складки и дугообразные секции говорили о том, что над ним столетиями трудились миллионы джиннов, которые задались целью сотворить предельно прочную, но при этом максимально легкую конструкцию.

– Из чего он?

– В основном углерод и магний, – ответил Арджун. – Два очень легких, но надежных материала, которые можно добыть из донных отложений.

– То есть из океана?

– Да, – подтвердила Кантабриджия-пять.

– Очень энергоемко, – отметил Арджун. – Сборка велась на дне, и питание туда подавали по кабелям в тросе.

– Они отправили строителей на дно?

– Нет, роботов.

– И тут у нас появляется шанс, – сказала Кантабриджия-пять.

Режиссер этого зрелища снова захватил контроль над камерой и потащил Кэт-три вдоль Гномона, замедляясь на наиболее впечатляющих участках и пропуская то, что повторялось. Суть, в общем, была ясна: гигантский вагон двигался внутри с севера и на юг по монорельсу, чтобы охватить как можно больше широт. Еще там были поезда внутреннего сообщения, которые соединяли друг с другом жилые модули, военные базы, роскошные курорты для семейного отдыха и прочая, и прочая. Эту часть явно отрисовали на компьютере – едва ли все это успели построить. Вскоре от скоростного пролета начало укачивать. Кэт вытащила наушники, закрыла глаза и осторожно сняла одр. Открыв глаза, она снова оказалась в реальном мире: пляж, островок, двое собеседников. Она вернула одр Кантабриджии.

– И в чем этот шанс заключается?

– Устанавливая первый контакт с чужаками, – сказала Кантабриджия-пять, – едва ли разумно сбрасывать на них гигантских роботов и разрабатывать принадлежащие им недра.

Кэт-три задумалась.

– Ага, – выдала она наконец.

– Именно.

– Вот почему они так стремились понравиться диггерам.

– Да, потому что полностью облажались с пингерами. Все верно. – Кантабриджия какое-то время молча смотрела на нее. Это молчание и ее взгляд давили, но не то чтобы сильно. – То, что сегодня произойдет, – продолжила она наконец, – надолго определит будущее Новой Земли. Будь у нас больше ресурсов, мы бы разработали более глубокую стратегию и результат был бы более предсказуемым. С другой стороны, это могло бы обернуться и против нас.

– Как же ваши до всего этого додумались? – спросил Тэ.

Он сидел на корточках рядом с энци. Она по-прежнему была укутана в спальные мешки – торчали только руки и голова. В свете цеплетов Сонар изучала руководство по эксплуатации. Эй-став все еще освещал бухту, но экипаж «Дарвина» приглушил его, чтобы не мешать людям спать. Девушка щурилась и силилась вникнуть в непонятные слова. При чтении она шевелила губами, пытаясь разобрать незнакомые символы из кириллицы, которые попадались через слово. На голове у нее были массивные наушники. Она не слышала Тэ и не знала, что он на нее смотрит. Так что он мог спокойно изучить ее. Девушка была не в его вкусе, к тому же слишком юная, но он начинал понимать, что нашел в ней Эйнштейн. Тот наверняка уже понял, что в своей РКС не встретит ни одной селенки, с которой будет о чем поговорить. А случись ему попасть на кольцо, для тамошних умниц он навсегда останется деревенщиной.

В ящике скрывался портативный сонар. Он работал и на передачу, но сейчас с его помощью слушали. Сонар-Таможня чуть ли не силой вырвала его из рук Тэ и принялась осваивать. Прибытие ковчега «Дарвин», лодки и баржи отвлекали девушку, но Тэ все-таки убедил ее отнестись к этому, как к интересному эксперименту, цель которого – понять, как все это может быть воспринято пингерами и другими млекопитающими, населяющими глубины.

Осторожно ступая по стеклянистому берегу островка, он зашел сбоку и легонько тронул энци за плечо. Не хотелось мешать, однако вопросы требовали ответов. Сонар на мгновение впала в ступор, как будто только что была где-то очень далеко, но быстро пришла в себя и сняла один наушник.

– Вы что-то сказали?

– Вот это все. – Тэ опустил руку на обшарпанную пластину над трубой и кивнул в сторону импровизированной кувалды. – Как ваши до этого додумались? Откуда пингеры узнали, что, если захотят пообщаться, нужно прийти на пляж в такое-то место и поставить тур?

– Когда атмосфера стала пригодной для дыхания, мы начали рассылать разведчиков, – ответила Сонар.

– Это было триста лет назад.

– Двести восемьдесят два года.

– Неважно. Главное, что это было давно.

– Не так уж и давно.

Тэ тяжело вздохнул.

– Живых-то не осталось.

– Но это не просто рассказы, которые передаются из уст в уста, если вы об этом, – сказала Сонар. – У нас есть записи.

– На бумаге из натурального хлопка. Помню. Продолжай.

– Пропитание, конечно, найти было негде, поэтому дальность похода ограничивалась тем, сколько припасов можно было унести в рюкзаке. Впоследствии, однако, на побережье обнаружили съедобные водоросли и моллюсков.

Тэ кивнул.

– Как только сине-зеленые водоросли, которые создал «ТерРеФорм», восстановили состав атмосферы, нужно было как-то ограничить их размножение. Так побережья засеяли фильтраторами, а океаны – крилем.

– Моллюски стали первым мясным деликатесом, который люди попробовали за сорок семь веков, – сказала энци. – Разведчики, которых отправляли к океану, могли оставаться там сколь угодно долго. Порой их походы длились месяцы, а то и годы. И при этом они питались лучше, чем жители Норы.

– Популярная, должно быть, профессия.

– Чересчур. Некоторые решали уйти насовсем, тогда их отлавливали и снова наставляли на путь истинный.

– Звучит… неприятно.

– Трудные были времена. Многое из того, что вам кажется ужасным в нашей культуре, пошло именно оттуда.

– Ладно. Значит, разведчики вылезали из Норы и прямиком шли к побережью, так?

– Верно. Их маршрут стал для нас чем-то вроде тропы – мы изучили ее вдоль и поперек. После того как Комитет навел порядок, группа разведчиков обследовала побережье в нескольких километрах отсюда, ночуя на деревьях. Один из них посмотрел вниз и увидел, как кто-то выходит из воды, совершенно голый. В руках он – или она – нес большую лопату вроде тех, которыми копают мидий, и ведро. Выкопав несколько раковин, он ушел в океан и исчез.