Властелин Хаоса - Роберт Джордан

— змей. Две лампы, горевшие по обе стороны от доски, давали достаточно света.

— На сей раз мы точно выиграем, Мэт. — Голос Олвера звучал возбужденно.

— Обязательно победим, вот увидишь.

— Очень может быть, — отозвался Мэт. Две их фишки — каждая с черным пятнышком — уже находились неподалеку от центрального круга, но теперь предстояло бросать кости для змей и лисичек. Обычно их в лучшем случае удавалось выставить лишь на внешний край. — Встряхни кости.

Сам Мэт даже не прикасался к кружке с костями, поручив это дело Олверу, ибо не собирался растрачивать свою удачу на детскую игру. Ухмыльнувшись, Олвер встряхнул кожаную кружку и выбросил изготовленные его отцом деревянные кости. Сосчитав очки, парень застонал. Три кости упали лицевой стороной, помеченной треугольником, а еще три — волнистыми линиями. Значит, они должны кратчайшим путем передвинуть змей и лисичек к собственным фишкам, а если ход лисички или змеи заканчивался на твоем поле…

Змея побила фишку Олвера, лисичка — фишку Мэта. И, насколько мог видеть Мэт, следующим ходом еще две змеи настигали его фишку.

Он знал, что, пока следуешь правилам, выиграть в эту детскую игру невозможно. Когда Олвер повзрослеет, он тоже поймет это и, как и все дети, просто-напросто забросит бессмысленную забаву. Игра — это игра, но Мэту все равно становилось не по себе, когда лисичка, а особенно змея ела его фишку. Это наводило на не слишком приятные воспоминания, даже если одно не имело отношения к другому.

— Ну, — пробормотал Олвер, — мы почти выиграли. — Сыграем еще разок? — Не дожидаясь ответа, мальчик сделал знак, открывающий игру, — начертил треугольник и волнистую линию и нараспев произнес: — Смелость дух укрепит, огонь глаза ослепит, музыка сердце потешит, железо узы скрепит. Мэт, а почему мы так говорим? Ведь у нас нет ни огня, ни музыки, ни железа.

— Не знаю.

Стишок разворошил что-то в голове, но что именно, Мэт сообразить не мог. Воспоминаниям из тер'ангриала он не слишком доверял, а в собственной его памяти оставались провалы, заполняемые смутными видениями. А этот мальчишка только и знает твердить «почему» да «почему».

Из темноты вынырнул Дайрид. Лицо его блестело от пота, но он все равно был в кафтане, хотя на сей раз все же расстегнутом. На физиономии офицера розовел свежий рубец.

— Олвер, я думаю, тебе пора спать, — промолвил Мэт, неохотно поднимаясь на ноги. Он ощутил несколько уколов боли, но они были вполне терпимы — раны заживали довольно быстро. — Складывай свою доску. — Подойдя к Дайриду, Мэт понизил голос до шепота: — Если хоть заикнешься об этом, я тебе глотку перережу.

— Это еще почему? — с деланной серьезностью поинтересовался Дайрид. — По-моему, из тебя вышел неплохой папаша. А малец похож на тебя как две капли воды. — Дайрид с трудом подавил смешок, но в следующее мгновение действительно заговорил серьезно: — В лагере Лорд Дракон. Он чем-то озабочен и идет сюда.

Мысль о том, чтобы съездить Дайриду кулаком по носу, мигом улетучилась. Даже не набросив кафтана, Мэт откинул полог палатки и нырнул в ночь. Завидя его, стоявшие на часах у палатки шестеро солдат Дайрида вытянулись в струнку. Все шестеро были арбалетчиками — пики не самое подходящее оружие для караула. Стояла ночь, но темно в лагере не было. Восковой свет висевшей на безоблачном небе луны в третьей четверти сливался с отсветами многочисленных костров, горевших между палатками. На всем пути от палатки Мэта до ограждавшего лагерь частокола в двадцати шагах один от другого были расставлены часовые. Не совсем то, чего хотелось бы Мэту, но он надеялся, что в случае нежданного нападения эта мера предосторожности окажется полезной.

Местность была ровная, и Мэт издали приметил шагавшего по направлению к нему Ранда. Тот был не один. Его сопровождали двое айильцев с закрытыми вуалями лицами. Они скользили на цыпочках, мгновенно оборачиваясь на любой шорох — даже если какой-то солдат всхрапывал во сне. А еще с ним была та айильская девица, Авиенда. Закинув за плечи какой-то узел, она вышагивала с таким видом, словно готова была вцепиться в глотку любому, кто встанет на ее пути. И зачем только Ранд повсюду таскает ее за собой? От айильских женщин вообще одни неприятности, мрачно подумал Мэт, а от этой неприятностей больше, чем от кого бы то ни было.

— Он что, и вправду Возрожденный Дракон? — едва не подпрыгивая от возбуждения, спросил Олвер, прижимая к груди свернутую игровую доску.

— Самый настоящий, — подтвердил Мэт. — А теперь марш в постель! Мальчишкам тут делать нечего.

Олвер, обиженно ворча, ушел, но никак не дальше ближайшей палатки. Краешком глаза Мэт приметил, как тот выглядывает из-за угла, но оставил паренька в покое, хотя, приглядевшись к Ранду, решил, что не только мальчишкам, но и взрослым лучше бы держаться отсюда подальше. Лицо Возрожденного Дракона казалось окаменевшим, хотя глаза его лихорадочно поблескивали. В одной руке Ранд сжимал пергаментный свиток, другой непроизвольно поглаживал рукоять меча. В свете костров сверкала пряжка ремня с Драконом; изредка ало-золотые отблески вспыхивали и на голове одного из драконов

— когда тот проглядывал из-под манжета.

Подойдя к Мэту, Ранд не стал тратить время на приветствия:

— Мне нужно поговорить с тобой. Наедине. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал.

Ночь стояла душная, но, хотя зеленый, с золотым шитьем и высоким воротом кафтан Ранда был застегнут доверху, на лице его не было ни капли пота.

Дайрид, Талманес и Налесин — каждый в том, что успел набросить, — стояли поодаль. Мэт сделал знак, чтобы они подождали, и кивком пригласил Ранда в палатку. Следуя за Рандом, он нащупал сквозь рубаху серебряную лисью головку. Хотелось надеяться, что ему нечего бояться.

Хотя Ранд и сказал, что им надо поговорить наедине, Авиенда, по всей видимости, решила, что к ней это не относится. Она тоже прошмыгнула в палатку и стояла там как ни в чем не бывало, с непроницаемым видом глядя на Ранда. Впрочем, время от времени она бросала взгляды и на Мэта. Ранд, похоже, вовсе не обращал на нее внимания. Войдя в палатку, он, кажется, забыл о том, что спешит, и принялся рассеянно озираться по сторонам, хотя, как думалось Мэту, едва ли что-нибудь замечал. По правде сказать, и замечать-то было нечего. Лампы Олвер вновь поставил на маленький складной столик — складными были и кресло, и умывальник, и походная кровать. Все было покрыто черным лаком с золотыми узорами — коли у человека завелись денежки, почему бы и не позаботиться о некоторых удобствах? Разрезы, сделанные в стене палатки айильцами, были аккуратно зашиты, но все равно оставались заметными.

Мэт первым прервал затянувшееся молчание:

— В чем дело. Ранд? Надеюсь, ты не вздумал в последний момент изменить план?

Ответа не последовало. Ранд лишь взглянул на собеседника так, словно только сейчас заметил его присутствие. Мэту стало не по себе. Что бы там ни думали молодцы из отряда, он всеми силами старался избегать сражений. Другое дело, что тяготение таверена порой пересиливало его везение. И тут, как считал Мэт, не обходилось без воздействия Ранда, таверена более сильного. Порой Мэту казалось, что он физически ощущает Рандово притяжение. Коли в дело вмешивался Ранд, все было возможно — Мэт не удивился бы, заснув в амбаре, а проснувшись в гуще ожесточенной битвы.