Ультиматум Борна - Роберт Ладлэм

— Нет здесь никаких нюансов, только неоправданное клише, — буркнул в ответ Конклин.

— Я не страдаю излишней перспирацией, сэр, — ответил помощник менеджера.

— Готов поспорить, вы все-таки «вспотели», когда мистер Сен-Жак вернулся из Вашингтона, — предположил Алекс. — Подумать только, Джонни — «террорист»!

— Этот инцидент уже в прошлом, сэр, — стоически произнес Причард. — Мистер Сент-Джей и сэр Генри поняли, что мой великолепный дядя и я заботились всем сердцем только о детях.

— Умно, очень умно, — похвалил Конклин.

— Я установлю канапе, джентльмены, и проверю лед. Остальные скоро подойдут.

— Очень мило с вашей стороны, — поблагодарил Панов.

Дэвид Вебб прислонился к арке, ведущей на балкон, наблюдая за женой, которая дочитывала последние страницы детской книжки их сыну. Миссис Купер дремала в кресле, кивая симпатичной черной головой над полной грудью, будто ожидая услышать звуки от младенца Элисона из-за полуприкрытой двери в двух шагах от ее кресла. Интонации тихого голоса Мари соответствовали словам сказки, что подтверждали широко раскрытые глаза и приоткрытые губы Джеми. Если бы не аналитический склад ума, улавливающий музыкальную гармонию в цифрах, его жена могла бы быть актрисой, подумал Дэвид. У нее есть все внешние атрибуты этой изменчивой профессии — впечатляющие черты, властный вид, заставлявший и мужчин, и женщин затихать и мечтательно провожать ее взглядом, когда она шла по улице или входила в помещение.

— А ты почитаешь мне завтра, папа!

Сказка закончилась, о чем свидетельствовали соскочивший с кровати сын и раскрывшиеся глаза миссис Купер.

— Я как раз хотел почитать тебе сказку сегодня, — оправдываясь, сказал Вебб, отходя от арки.

— Фу, ты все еще воняешь, — сказал мальчик, поморщившись.

— Твой папа не воняет, Джеми, — объяснила Мари, улыбаясь. — Я же говорила тебе, это лекарство, которым доктор велел ему промывать раны после аварии.

— Он все равно воняет.

— Нельзя ведь спорить с аналитическим умом, когда он прав, верно? — спросил Дэвид.

— Мама, еще слишком рано идти спать! Я могу разбудить Элисон, и она снова начнет плакать.

— Я знаю, дорогой, но мы с папой должны пойти навестить всех твоих дядей…

— И моего нового дедушку! — возбужденно воскликнул ребенок. — Дедушка Брендан сказал, что научит меня когда-нибудь быть судьей.

— Боже упаси, — возразила миссис Купер. — Этот человек одевается, как павлин в брачный период.

— Можешь пойти в нашу комнату и посмотреть телевизор, — быстро перевела Мари тему. — Но только на полчаса…

— Нууу!

— Хорошо, может быть, час, но каналы будет выбирать миссис Купер.

— Спасибо, мамочка! — воскликнул ребенок, побежав в родительскую комнату. Миссис Купер поднялась из кресла и пошла за ним.

— О, я могла бы и сама включить ему, — сказала Мари, вставая с кровати.

— Нет, мисс Мари, — возразила миссис Купер. — Оставайтесь с вашим мужем. Он страдает, хотя и никогда не признается в этом. — Она скрылась в спальне.

— Это правда, милый? — спросила Мари, подойдя к Дэвиду. — Тебе больно?

— Мне не хотелось бы опровергать миф о несравненных способностях великой леди, но она ошибается.

— Почему ты всегда используешь дюжину слов, когда достаточно одного?

— Потому что я вроде как ученый. Мы, академики, никогда не идем прямым путем, потому что он не оставляет нам никаких оправданий на случай, если мы ошибаемся. А ты что, анти-интеллектуалка?

— Нет, — ответила Мари. — Видишь, это простая, однословная констатация.

— Что такое констатация? — спросил Вебб, обняв жену и поцеловав ее, их губы слились, столь значимо для них обоих, так возбуждающе.

— Это короткий путь к истине, — сказала Мари, откинув назад голову и глядя на него. — Никаких оправданий, никакой неопределенности — только факт. Как пять плюс пять равно десять — не девять или одиннадцать, а именно десять.

— Ты — десятка.

— Это банально, но я приму это… Ты понемногу расслабляешься, я снова тебя чувствую. Джейсон Борн уходит из тебя, верно?

— Вроде того. Пока ты была с Элисон, мне позвонил Эд Мак-Алистер из Агентства Национальной Безопасности. Мать Бенджамина на пути в Москву.

— О, это замечательно , Дэвид!

— Мы с Маком оба порадовались, и я подумал, что никогда раньше не слышал, как он смеется. Это было здорово.

— Он тащил за собой свою вину — она была на его плечах. Он отправил нас обоих в Гонконг, и не мог себе этого простить. Теперь ты вернулся, живой и свободный. Не уверена, смогу ли я когда-нибудь простить его, но по крайней мере я уже не брошу трубку, если он позвонит.

— Он был бы рад. Вообще-то, я сказал ему позвонить. Сказал, что ты может быть даже пригласишь его как-нибудь на ужин.

— Это уже слишком.

— А мать Бенджамина? Этот парень спас мою жизнь.

— Ну, может быть быстрый завтрак.

— Прочь от меня, женщина. Секунд через пятнадцать я выгоню Джеми и миссис Купер из нашей спальни и потребую свой супружеский долг.

— Очень заманчиво, Атилла, но, кажется, мой брат рассчитывает на нас. Две бравые особы и чрезмерно мечтательный отставной судья — это больше, с чем способен справиться ковбой из Онтарио.

— Я их всех обожаю.

— Я тоже. Пойдем.

Карибское солнце скрылось в море; только слабые побеги оранжевого окрашивали западный горизонт. Пламя свечей в стеклянных светильниках было ровным, спокойным, чуть курясь серым дымом, распространяя своим сиянием теплый свет и приятные тени на просторном балконе виллы номер восемнадцать. Беседа тоже была теплой и приятной — выжившие наслаждались своим избавлением от кошмара.

— Я выразительно объяснил Дэнди-Рэнди, что доктрина «гениальных замыслов» нуждается в пересмотре, если времена изменили восприятие, существовавшее, когда принимались оригинальные решения, — вещал Префонтейн. — Перемены, перемены — неизбежный результат воздействия времени.

— Это слишком очевидно, я не могу представить себе, чтобы кто-либо с этим стал спорить, — сказал Алекс.

— О, Гейтс делал это постоянно, смущая судей своей эрудицией и ставя в тупик коллег многогранностью своих решений.

— Зеркала и дым, — добавила Мари, смеясь. — То же самое мы применяем и в экономике. Помнишь, братец, я говорила тебе об этом?

— Я не понял тогда ни слова. Как, впрочем, и сейчас.

— Никаких зеркал или дыма там, где задействована медицина, — сказал Панов. — По крайней мере не там, где лаборатории находятся под наблюдением и запрещены фармацевтические фирмы-однодневки. И регулярно проверяется законность действий.