Париж - Эдвард Резерфорд

Враги революции никогда не сдадутся. Когда короля тащили из Версаля в Париж, разве не обещал он конституцию? А что сделал на самом деле? Попытался бежать из страны вместе с женой, чтобы собрать в Австрии армию, которая бы снова восстановила во Франции ненавистную старую аристократию. Его поймали и казнили вместе с женой-австриячкой – и поделом. Но достаточно ли этого? Конечно нет. Потерпят ли остальные монархии революционную республику, возникшую прямо посреди Европы? Никогда. Они готовятся напасть на нее. Примут ли новый режим Католическая церковь и множество бежавших из Франции аристократов? Ни за что. Они на все пойдут, лишь бы уничтожить ее. Та знать, что осталась в стране, неустанно плетет интриги. Террор вскрывает все новые и новые заговоры. В некоторых областях даже крестьяне не все понимают, что революция несет им благо. В Вандее, например, на этой огромной лесистой территории южнее низовий Луары на берегу Атлантики, набожное и преданное монархии крестьянство начало мятеж, практически гражданскую войну, потому что хотело восстановить свою средневековую церковь, а поводом стал принудительный набор в армию, которая должна была защищать новый режим. Люди гибли десятками, сотнями тысяч. Еще не смолкли сражения в Вандее, а Бретань, Мен и Нормандия уже подняли свои восстания.

Даже Конвенту нельзя было доверять. Там тоже имелись ренегаты и предатели, которых требовалось выявить и уничтожить.

Ибо сомневаться не приходилось: раз начав революцию, невозможно повернуть вспять. Надо либо доводить дело до конца, либо все будет потеряно.

Иногда вдове Ле Сур казалось, что истинными хранителями революции были женщины. В первые дни восстания именно они возглавили народный марш к Версалю. Мужчины произносили красивые речи, но дела делали женщины. Три года назад болезнь забрала у нее мужа, главой семьи теперь была она. И уж она проследит, чтобы ее дочь Клоди и сын Жан Жак получили в наследство Свободу и Равенство, принадлежащие им по праву рождения.

Вот почему она не теряла бдительности – чтобы защитить революцию.

Итак, вопрос: кто эти двое аристократов, под видом честных людей шастающие по улицам Парижа? Почему они здесь? И что им надо?

Отца Пьера била дрожь. Ему довелось повидать множество ужасных вещей. Да и кто их избежал в эти безбожные годы? Но то, чему он сегодня стал свидетелем, потрясло его до глубины души. Он попробовал молиться.

Ему повезло: у него хотя бы осталась маленькая церковь Сен-Жиль, где можно было преклонить колени. В Париже большинство храмов закрыли. Некоторые использовались как сараи. Великий Нотр-Дам обезобразили и превратили в Храм Разума. Но эта крошечная церквушка на левом берегу так неприметна, что ее оставили в покое. Разумеется, на дом Божий она больше не походила: колокол не звонил, под темными старыми сводами уже не найти распятия. А те несколько смельчаков, что остались от прихода, для молитвы пробирались сюда потихоньку.

Законны ли их богослужения? Священник и сам не был уверен. Немыслимые законы революции лишили Церковь всей собственности, запретили монастыри и прекратили все выплаты в Рим, но сделали священнослужителям одну уступку. Священникам разрешалось жить во Франции при условии, что они откажутся от подчинения папе римскому и станут обычными государственными служащими. В противном случае они должны были немедленно покинуть страну, если не хотели оказаться в тюрьме или под ножом гильотины.

Большинство церковников отвергли требования республики. Но кое-кто неохотно принял новый порядок, считая, что лучше хоть так служить своим прихожанам, чем вовсе оставить их.

К числу последних относился отец Пьер. Он не испытывал гордости за свое решение. И вообще не знал, правильный ли сделал выбор.

Помолившись, он поднялся. Все тело затекло: отец Пьер старел. А еще он был общительным человеком. Он любил поговорить и теперь, вынужденный подолгу находиться в одиночестве, страдал. Вздыхая, он направился к двери наружу.

Уже давно Этьен де Синь и его жена Софи не рисковали выходить на улицу. И сегодня они тоже остались бы дома, но погода выдалась такая чудесная, а у Софи был день рождения, и она призналась, что ей очень-очень хочется посмотреть на реку и на благородные очертания Нотр-Дама.

Они соблюдали все возможные предосторожности и выбирали самые тихие улочки. Вроде бы никто из прохожих не обратил на них внимания. Держась за руки, они постояли у реки и полюбовались стройными башнями собора. И были очень довольны своим решением прогуляться.

Теперь они возвращались домой, не забывая об осторожности. У них были все основания быть бдительными: они только что потеряли своего покровителя и стали беззащитными.

Этьену Жан-Мари Гастону Роланду де Синю шел тридцать первый год, его жене Софи было двадцать пять. Они очень любили друг друга.

Этьен был выше среднего роста, стройный, светловолосый и голубоглазый. У него были идеально правильные черты и мягкое выражение лица. В отсутствие жены его просто назвали бы красавчиком. Но когда она находилась рядом, в нем проступала внутренняя сила: сразу становилось ясно, что он будет защищать Софи до последней капли крови.

Они поженились пять лет назад, и единственной их печалью было то, что после двух выкидышей Господь так и не дал им ребенка. Но их вера была сильна, они все еще надеялись.

Оба они были людьми просвещенными.

Среди их поколения образование стало весьма модным. Пресытившись пышностью и праздностью старого королевского двора, многие их друзья приняли идеи свободы и разума близко к сердцу. Молодые дамы стали носить более простые классические платья, подобно женщинам Римской республики. Мужчины обсуждали реформы. Славные герои вроде маркиза Лафайета, который воевал вместе с Вашингтоном, когда американские колонисты добивались независимости, говорили о честных, чистых добродетелях Нового Света. Возможно, считали некоторые, Франции следует объединить лучшее из традиционного с новым и заменить старую скрипящую власть аристократии на нечто более современное, например на конституционную монархию, как в Британии.

В двадцать лет вступив во владение родовым имением, Этьен думал, что с помощью своего богатства мог бы сделать мир лучше.

Он любил старый замок и людей, которые жили и работали там, а они любили его. Когда он отправился в Париж и столкнулся с большим миром, то понял, что в его душе горит неиссякаемая любовь ко всем живущим на земле. Он сожалел, что родился слишком поздно и не может принять участие в американских приключениях Лафайета. Но казалось, что во Франции тоже вот-вот начнется новый великий этап развития человеческого духа, и Этьен надеялся, что сумеет сыграть в нем скромную роль.

Все эти взгляды и устремления Этьена полностью разделялись его женой. У Софи было круглое лицо, обрамленное каштановыми волосами, розовые щеки, алые губы и большие карие глаза. Дочь генерала, Софи в жизни не причинила вреда ни единой живой душе, но свои убеждения умела защищать с такой решительностью, что отец гордился бы ею.

Для Софи определяющим понятием и мерилом всего была справедливость. Это неправильно, заявляла она, что у людей ее круга такое количество всевозможных привилегий, а у обычных людей нет ничего, неправильно, что в такой богатой стране, как Франция, голодают бедняки. В своего будущего мужа Софи влюбилась прежде всего из-за его стремления делать добро. Ее мечтой было дожить до того дня, когда народ Франции изберет парламент из достойных людей, который станет править их страной, возможно со справедливым королем во главе. Она была уверена, что живущие по соседству с замком люди будут рады избрать в парламент ее мужа; очень может быть, что она не ошибалась.