Зонтики с темнотой - Лена Тулинова

— Туда допускаются те, у кого есть зонтики, — сказала госпожа Маркура.

И с улыбкой сунула шляпу с темнотой Карине.

— Не надевай ее и лучше даже не суй туда руки, — быстро посоветовала учительница рукоделия. — Хотя если вдруг… то, когда появишься в темноте — сразу возьми шляпу, чтобы не потерять. Никуда не убегай без нее и никому не отдавай. Лучше сразу надень ее, окажешься там, где была или там, куда хочешь перенестись. Но лучше там, где была. А если увидишь чудовищ…

— Ариэлла! — с упреком сказала госпожа Маркура. — Нет, это невыносимо! Отдайте-ка обратно шляпу, я уж как-нибудь сама!

Но Карина спрятала ее за спиной.

— В случае чего у нас будет шляпа с темнотой, но это будет наша шляпа, — сказала она.

— Чувствуется влияние барышни Амадор, — шепнула Марипоза. — Девочка стала куда смелее. Что ж, барышни, вам пора отправляться спать. Но шляпу лучше отдать!

Шарлотта отчаянно зевнула. Она была согласна на что угодно. Но Карина отчего-то заупрямилась.

— Пожалуйста, можно мы попробуем расколдовать ее сами?

Директриса посмотрела на девочку и улыбнулась.

— Так хочется попасть на бал? — спросила она. — Тогда я жду вас всех троих завтра в своем кабинете с самого утра. У каждой будет по одной попытке. В любом случае этот… гм… зонтик уже ваш. А теперь верните его мне, барышня Розенблюм.

И Карина неохотно отдала превращенный в шляпу зонт Маркуре.

«Вот и хорошо!» — хотела сказать Шарлотта, но вдруг отчаянно зевнула и легла на пол. Она уснула так быстро, что даже едва успела услышать голос директрисы:

— Ариэлла, мы с тобой глупые курицы! Шарлотта на грани истоще…

Небо плыло над головой, такое чернильно-синее, облакастое. С проблесками большеглазых звезд. Хорошо смотреть на небо, когда лежишь! Стоя — шея быстро затекает. Пахло близкой водой, осенней прохладой, палым листом. Далеким дымом от костра, на котором сгорают погожие сентябрьские вечера. Собирающимся в гости дождиком, грибным, мелким, веселым.

— Летиция… нам ведь надо…

— Подожди, я сейчас. Нельзя медлить. Мы должны…

— Не лучше было бы спросить…

— Я все верну. Бедная девочка. И так ей…

— …обратно, это может быть опас…

— …надо было сюда?..

— Мы спешим, Ариэлла. Время доро… ключ… падет… к тому же здесь магия течет…

Голоса словно в ямы проваливались, а жаль. Хотелось бы не только услышать слова, но и понять их! А как поймешь, если половину не слышишь? А может, и не половину даже.

Да, жаль.

Шарлотта закрыла глаза, но тут же распахнула их снова.

Видение пропало. И запахи тоже. Над головой был потолок. В комнате горела несгораемая лампа. Все комнаты девочек были снабжены такими.

На Шарлоттиной кровати сидела Юлианна и читала книгу. На соседней спала Карина, подложив кулачок под щеку.

— Уже ночь? — удивилась Шарлотта.

— Что-то около одиннадцати, — ответила Юлианна. — Ты валялась всего-то часа три! Подумаешь, могла бы и дольше. Тебе все завидуют. Знаешь, что было? Учителя унесли тебя в зонтик Маркуры и там исцеляли, потому что теплая южная ночь может творить чудеса. К тому же девочки узнали, что вы с Кариной похитили зонт и превратили в шляпу, отчего ты получила переутомление. Но все же знают, что оно не проходит так быстро. Представь, что будет, если все узнают, что ты и очнулась почти сразу? Кое-кто позеленеет от зависти. Давай скажем, что ты валялась без сознания всю ночь? Да еще падала с кровати и пускала слюни.

Юлианна отложила книгу и с надеждой посмотрела на подругу. Словно надеялась, что та ее поддержит. Но разумеется, Шарлотта не хотела говорить другим всякое такое.

— Не понимаю, — пробормотала она.

— Не, ну а что? Голова у тебя кружится?

— Нет.

— А может, тебя тошнит?

— Тоже нет.

— И встать можешь?

— Могу! Только я очень есть хочу, — Шарлотта смущенно кашлянула. — И уже давно. Я, может, потому и в обморок упала.

Юлианна хмыкнула.

— О да! Госпожа Маркура говорила, что ты проснешься голодной. И кстати! Если б ты не расколдовала нынче всю еду, Дэрия бы не сердилась! И разрешила бы нам взять не только молоко и печенье, а и что-нибудь посущественней.

— Например, овсянку. Холодную и несладкую, — предположила Шарлотта. — Хотя, если честно, я бы и овсянку сейчас…

Она села. Голова на самом деле все-таки немного кружилась.

Юлианна сунула ее в руки стакан с молоком и огромное плоское печенье. Ладони в две величиной. Кажется, подруга выпросила у Дэрии не самый плохой паек.

— А где госпожа Маркура? — спросила Шарлотта. — Или еще кто-нибудь?

По ее понятиям, рядом должен был сидеть кто-то из взрослых. К примеру, госпожа Табита Сандора, которая не только следила за здоровьем и гигиеной воспитанниц, но и учила девочек нелегкому искусству врачевания. Или сама госпожа Маркура, если речь шла о магическом истощении.

— Так у тебя же все в порядке, — пожала плечами Юлианна. — Сандора была, но сказала, что посмотрит тебя утром. Когда ты придешь в себя. Кто ж знал, что ты очухаешься всего через пару часов?

— Через три, — поправила Шарлотта, запивая печенье молоком.

Было вкусно, сладко и рассыпчато. Словно она по крошкам и глоткам впитывала в себя жизнь.

Но вот что было непонятно — это голоса госпожи Маркуры и госпожи Марипозы там, где над головой опрокинулась темно-синяя чашка неба. Голоса и странные слова. Про спешку, про ключ и «я все верну».

Еще лежал повсюду тяжелый осенний туман, еще не разогнало его теплыми лучами сентябрьское солнце, еще не прозвенели будильники в спальнях кураторов. Все в пансионе спали: и учителя, и воспитанницы, и помощницы по хозяйству…

Позвольте, но кто же тогда шагал по гулким пустым коридорам в сторону директорского кабинета? И как эти люди вошли, если дверь была заперта?

Три мрачные фигуры, закутанные в длинные темные накидки, низ которых влажен от росы. Госпожа Кастелли поднялась со своего обычного кресла-качалки, ругая себя, что невзначай задремала после ночного обхода.

Одна из фигур, уже было прошедшая мимо, обернулась и скинула с головы капюшон. Две другие остановились и повернулись в сторону Кастелли.

Та вздохнула с облегчением.

— Доброго утра, госпожа Маркура, — сказала она, — и вы, Гербера и Марипоза. Вы напугали меня.

— Да я уж вижу, — одними уголками губ улыбнулась Маркура. — Спрячьте когти и уши, Тара. И клыки, пожалуй, тоже.