Собачья голова - Мортен Рамсланд

— Эй! Ты, ты! Ну и видок! Папаша с палкой, а сынишка с такими ушами… ну и ну! Как вы думаете, на что они похожи?

— На каракатиц! — пропищал кто-то.

— На блины, — предположил другой.

— Да нет, черт возьми, он похож на слона! Вы что, не видите? Настоящий Думбо.

Ушастый заметил, как та же самая тишина, что и в прошлый раз, заполняет его. Он помнил, что тогда было точно так же, но теперь он не побежит назад в защищенный мир по ту сторону садовой калитки. Нет, он остался на месте, рассматривая играющих детей, которые тут же снова забыли о его существовании, сосредоточив все свое внимание на веревке с крючком, которую они собирались опустить в канализацию. Когда через некоторое время они выловили оттуда старый мешок, то снова обратили внимание на маленького Нильса Джуниора, стоящего перед калиткой.

— Эй, ты! — закричали все. — На что это ты уставился, Думбо?

Ушастый открыл рот, что-то просилось наружу, и он прокричал свое первое послание внешнему миру по другую сторону калитки: «Сами вы Думбо!»

— Ха-ха, — засмеялся самый старший из мальчиков по имени Пер, — вы слышали, как лает блоха? Слышали?.. Эй ты! Подойди-ка сюда, покажи нам свои уши.

— Что это вы делаете? — поинтересовался Ушастый, подойдя поближе, и один из мальчиков стал объяснять ему, что они ловят угрей в канализации.

— Они иногда заплывают из гавани через туалеты на верфи, — сообщил он с таинственным видом. А когда Ушастый поинтересовался, что они потом делают с угрями, все остолбенело уставились на него.

— Он не только урод, он еще, похоже, и дурак, — вздохнул Пер, и тишина снова заполнила Нильса Джуниора, но в конце концов самый младший из мальчиков сжалился над ним и объяснил:

— Мы их едим.

— Бр-р! — воскликнул Ушастый. — Какая гадость!

— Нет, вовсе и не гадость, Думбо! Послушай, мы ведь, кажется, собирались повнимательнее изучить твои уши? — спросил Пер, ухватившись за ухо Нильса Джуниора.

— Ой! — завопил Ушастый. — Ой-ой-ой!

— А кому второе ухо?

Оказавшись между двумя большими мальчиками, Ушастый почувствовал сильную боль, в глазах у него потемнело, земля ушла из-под ног, и он погрузился в абсолютную пустоту.

«Давайте посмотрим, действительно ли он может летать! — сказал кто-то из мальчишек. — Лети, Думбо, лети!» — Только когда глаза у него стали вылезать из орбит и он начал хрипеть, мальчишки оставили его в покое, и он опустился на землю.

— Ой, смотрите! — закричал один из мальчишек. — У него уши шевелятся, он, оказывается, умеет шевелить ушами! — Все тут же склонились над ним, чтобы рассмотреть его уши, которые по счастливой случайности никак не пострадали и, оказывается, обладали удивительной способностью двигаться. После долгих перешептываний, когда все уже перестали удивляться, Пер похлопал его по плечу и сказал:

— Извини нас. Может, мы сумеем привести твои уши в норму?

— Думаете, это возможно? — всхлипнул Ушастый, на что Пер ответил:

— Конечно! Эй вы, тащите сюда мешок!

Выловленный из канализации, покрытый слизью мешок подтащили к Ушастому, сидевшему на земле. Странная тишина разрослась по всему его телу. Пер заговорил приглушенным голосом:

— Если в глаза попадет кровь угря, то ты ослепнешь, а вот если в уши попадет грязь, в которой живут угри, то уши начнут съеживаться.

Указательным пальцем он небрежно поддел большой комок коричневатой грязи из мешка.

— Эй, кто хочет заняться другим ухом?

— Я хочу! — послышался писк.

— Нет, я хочу! — раздался другой голос, и тут завязалась небольшая дискуссия, в результате которой маленький парнишка с зелеными соплями под носом добился своего права и так же, как и Пер, стал соскребать вонючую жижу с поверхности мешка.

— Засовывай в уши! — скомандовал Пер, и Ушастый почувствовал, как что-то холодное и липкое ползет внутрь него по ушным раковинам.

— А… это точно поможет? — спросил он, и мальчики с готовностью закивали, а Ушастый закрыл глаза и поежился.

— Эй, я тоже хочу, — раздался чей-то голос, когда был закончен первый этап обработки.

— И я тоже! — закричал еще один мальчик, и грязь снова стали доставать из мешка, указательные пальцы вновь полезли в большие, огненно-красные уши, пока Пер не сказал:

— Все, беги домой. Если они не съежатся, мы завтра снова ими займемся.

* * *

В последующее время Бьорк, вооружившись ватными палочками и мыльной водой, билась не на жизнь, а на смерть за чистоту ушей сына, но как только она добивалась абсолютной чистоты, грязь снова начинала сочиться из них. «Ох уж эти уши, — вздыхал Аскиль, возвращаясь домой с верфи и заставая жену у кухонного стола, с ватными палочками. — Надеюсь, у него не воспаление среднего уха?» Они спрашивали, не больно ли ему. Намазывали термометр вазелином и измеряли ему температуру, но температуры у него не было. Потом из ушей во время ежедневного ухоочистительного ритуала стали вылавливать не только грязь. Нет, кроме грязи Бьорк доставала останки маленьких улиток, какие-то зеленоватые комочки, подозрительно похожие на засохшие выделения из носа, прелые листья и головастиков. В один прекрасный день она серьезно посмотрела на сына и сказала: «Не засовывай ничего в уши. Ты можешь оглохнуть».

Ушастый кивнул и спросил, а правда ли, что у него большие уши.

— Кто тебе это сказал? — поинтересовалась Бьорк, и Ушастый, не желавший рассказывать о тайной обработке, которой он ежедневно подвергался на улице, ответил: «Никто». В тот же день Бьорк затащила мужа в гостиную, где они целые пятнадцать минут тихонько перешептывались. Потом Аскиль вбежал на кухню, схватил Ушастого и подкинул его в воздух, так что у того все перед глазами закружилось, после чего поставил на кухонный стол.

— Гордись своими ушами! — прокричал Аскиль. — Ими ты можешь слышать то, что никто другой не слышит. Да, они помогут тебе услышать то, что не может услышать проклятое здешнее быдло!

— Э-э-э… — сказал Ушастый, придя в себя после испуга, — что такое я могу слышать, Аскиль?

— Не надо называть меня Аскилем, сынок. Называй меня «папа», договорились?

— Да, папа, но что я смогу услышать?

Поскольку Аскиль ничего не ответил, Ушастый сам попытался прислушаться. Ему было слышно, как мама в гостиной затаила дыхание; ему был слышен хрип из отцовских легких, ему было слышно легкое потрескивание и шуршание всех тех многочисленных медикаментов, которые благодаря буйной детской фантазии постепенно скопились в глубине его слуховых проходов. Со временем Ушастый услышит совершенно невероятные вещи, но сейчас он просто виновато посмотрел на отца и переспросил: «Так что же я должен услышать, папа? Объясни».

— Эти уши, — сказал Аскиль, — самые что ни на есть настоящие мужские уши! Все женщины будут просто без ума от них!