Улица Свободы - Андрей Олех

Леха сначала хотел помочь матери с мешками, но, перейдя Ново-Вокзальную, почувствовал, что восьми килограммов с него хватит.

– Это кто был?

– Это Ваня-дурачок, всегда здесь был, никто не помнит, откуда он взялся. Так и живет в дурдоме. Он всем помогает.

– Че, дураки сок не любят? – Мать оставила вопрос без ответа. – Какой хоть?

– Четыре яблочных, два персиковых, два томатных.

Они прошли мимо пустырей, заросших деревьями. Вместе с ними на Вольскую свернула машина «Скорой помощи», беззвучно мелькая синим огоньком, и, как будто не особо торопясь, заехала в больницу Семашко. Корпус своими изгибами и большими окнами второго этажа напоминал покинутую дворянскую усадьбу.

– Давай передохнем, – сдался Леха напротив корпуса больницы, с глухим стуком ставя банки на асфальт.

– Аккуратней, Леш, не хватало перебить еще. – Мать, судя по всему, могла хоть целый день шагать с банками в руках.

– Вот зачем нам шестнадцать литров сока? – Леха расправил скрутившиеся жгутом ручки сумок, натиравшие ладони, и поразжимал затекшие пальцы. Мать молчала. – Вспомни, что ты мне после обыска про воровство говорила? Вот это что, по-твоему?

– Я их купила. Это излишки столовой, – подхватывая сумки, прервала передышку мать. – Чего его выбрасывать?

– Вот, я и спрашиваю: че, дураки сок не любят? Любят. Любят, как все, сок и чтоб водой его не разбавляли. Излишки, – презрительно хмыкнул Леха. – Ты за эти излишки насколько дешевле заплатила, чем в магазине взяла бы? По сколько врачи банок взяли, если санитарке восемь досталось? Ни хрена себе излишки.

– Че, не брать, что ли, теперь?

До дома оставалось немного. Королев бессмысленно поменял сумки в руках и подумал, что сразу выпьет целую банку яблочного сока и ляжет спать.

– Брать, конечно, – примирительно сказал он. – Только поменьше в следующий раз.

* * *

Пляж седьмой просеки выбрал Игорь. Леха просто предложил искупаться, пока лето не кончилось и оба они не работают. Они ехали в душной маршрутке до конечной, выйдя, поплелись по дороге между дачами и забором санатория.

– Нигде поближе нельзя было искупаться?

– Там народу немного, – объяснил свой выбор Игорь и повернул влево на узкую тропинку.

Слева от них за высоким проволочным забором, местами заросшим зеленью, виднелись ухоженные тропинки, сверкающие на солнце асфальтовые дорожки, иногда отдыхающие, плывшие в этом жарком мареве с достоинством и неспешностью праведников в райских садах. Слева находилась обычная турбаза, дома там были деревянные, тени больше, а народ попроще и погромче. Их же путь проходил между заборами, по натоптанной, но узкой тропе, сбегавшей вниз, чем ближе к Волге, тем круче. В одном месте пришлось обходить разросшуюся крапиву, потом – неожиданный куст черной смородины, общипанный прохожими, но продолжавший так уютно и по-знакомому пахнуть. В конце ждали неожиданные каменные ступени. Через густую листву уже блестела река, оттуда приглушенно доносились детские крики, шум моторок и плеск воды. Дальше высокий берег обрывался. Они спустились по стальной лестнице в несколько пролетов и оказались у реки.

– Он же каменный, – с разочарованием глядя на пляж, сказал Леха.

Народу здесь было тоже немало, и Игорь ничего не ответил.

Они расположились на краю пляжа, там, где не доставала тень огромного дуба. Сели на вещи, покурили, по очереди сходили искупаться. Королев доплыл до буйков и посмотрел на берег. Справа от места, где сидел Игорь, шел забор, за ним вдавался в реку широкий бетонный волнорез, на нем сидело несколько детей с самодельными удочками, рыбачить им мешали другие, прыгавшие в реку. Дальше шел пляж санатория. Там был песок, шезлонги и, по сравнению с каменистым куском берега, куда они пришли, всего лишь несколько человек.

– Вода вовсю цветет, – вытираясь собственной майкой, сказал Леха.

Игорь без спросу взял выпавшие из кармана штанов Лехины папиросы и, закурив, уставился вправо вдаль. Там перед изгибом реки виднелась далекая, сиявшая белым известняком гора на Красной Глинке. Цыганков не выглядел взволнованным, но долгое молчание его выдавало.

– Он же и раньше пропадал, – сделал попытку его разговорить Леха.

– Сто раз, – выпустил дым Игорь. – Опять, наверное, у дружка какого-нибудь старого жена на юг уехала, и они забухали там у него.

– Вернется тогда.

– Ясно, что вернется. Мать че-то совсем изнервничалась. Обыск ее сначала напугал, потом меня уволили, как только я уехал, сарай взломали. Теперь этот говнюк одноногий пропал.

– Я не слышал, что у тебя сарай взломали.

– По центральному телевидению не передавали.

– Я серьезно. Когда взломали, Игорь?

– Че такого? Там брать нечего. Вот я только от деда соленые огурцы привез, так и замок новый повесили.

Они вместе следили за баржей, упорно ползшей против течения. Вдоль реки подул ветер, к берегу прямо перед друзьями подплыла моторка. Загоревший мужик спрыгнул с нее и, втащив по камням, приковал к стальному тросу, врезавшемуся в кору многовекового дуба. Дерево устало зашелестело листвой, словно стараясь стряхнуть с себя оковы.

– Мы когда у тебя в Прибрежном были, я с утра вернулся, мать на дежурстве, сестра в лагере, смотрю, у меня следы по квартире.

– Ты уверен? – Леха кивнул. Игорь нашел среди камней два плоских и пощелкивал ими друг об друга. – Да, сарай, получается, у меня тогда же вскрыли. Знали, когда искать. На кого думаешь?

– На Виталика, на кого еще? Надо бы с ним поговорить.

– Конечно, нам он тут же признается. Может, еврей этот? А че? Про слитки мы ему сказали, уехать нам он сам советовал, как нас зовут, знает. Зачем ему деньги тратить? Вынул тихо, и все. Че мы в милицию побежим?

– Он мороженое сам поднять не мог, че ты, Игорян, придумываешь.

– Не сам же, а этот, блондин его. Как его там?

– Иван.

– Вот. Иван. Спокойно мог. Он обещал, через месяц скажет, че как. Че-то не торопится.

– Не торопится, – согласился Леха.

За баржей последовал прогулочный пароходик. Дети побежали к воде встречать волны. Правее, на лодочной станции, заволновались привязанные лодки, и, словно чуя непорядок, оттуда хрипло залаяла собака.

– Ты из-за отца, что ли, раньше от деда приехал?

– Да заебался я там сидеть. Там делать нечего.

– А здесь есть чего?

Цыганков ничего не ответил и пошел купаться. Пляж постепенно пустел. Леха поежился от налетевшего ветра и подумал, что в воду, скорее всего, больше сегодня не полезет.

– Пятно у тебя на пузе еще больше стало, – сказал Игорь, нагибаясь за папиросами и капая на одежду Лехи.

– К Ринату майор на рынок приходил. Запугивал.