Воспитание с умом. 12 революционных стратегий всестороннего развития мозга вашего ребенка - Дэниэл Дж. Сигел

С другой стороны, если вы попытаетесь вспомнить о том дне, когда вы впервые сменили подгузник, вы, возможно, на мгновение задумаетесь, сканируя свою память, и обнаружите образ себя, нервно вцепившегося в ножку ребенка, затем испытывающего отвращение к тому, что обнаружилось в подгузнике, затем напряженно пытающегося сообразить, что же делать дальше. Когда вы активно представляете эти образы и чувства, вы осознаете, что вспоминаете что-то из своего прошлого. Это тоже вид памяти, но она отличается от той, которая позволяет вам сейчас, не задумываясь, менять подгузник.

Эти два типа памяти переплетаются и работают вместе в нашей обычной повседневной жизни. Память, позволяющая вам переодевать своего ребенка, не осознавая, что вы это помните, называется имплицитной (скрытой) памятью. Ваша способность припомнить, как вы учились менять памперс (или вспомнить любой другой конкретный момент), – это эксплицитная (явная) память[11]. Обычно, когда мы говорим о воспоминаниях, мы имеем в виду эксплицитную память – сознательное обращение к прошлому опыту. Однако следует знать и о другом типе памяти. Имея ясное представление о существовании двух различных видов памяти, мы можем обеспечить наших детей всем, что необходимо, пока они растут, взрослеют и справляются с болезненными переживаниями.

Давайте начнем с имплицитной памяти, которая начинает формироваться еще до нашего рождения. Дэн рассказал историю о неформальном «исследовательском проекте», который он осуществил в своей собственной семье.

Когда моя жена была беременна каждым из двух наших детей, я пел им, пока младенцы были в утробе. Это была одна русская песня, которую мне пела моя бабушка – детская песня о любви ребенка к жизни и к своей матери: «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я». Я пел ее – на русском и на английском – во время последнего триместра беременности, когда, как я уже знал, система слухового восприятия плода уже достаточно сформирована, чтобы различать звук, передаваемый околоплодными водами.

Затем, в первую неделю после рождения каждого из моих детей, я приглашал коллегу для «проведения исследования» (конечно, здесь не было контрольной группы, но это было весело). Не говоря ничего о своей родительской песне, я пел три песни подряд. Никакого сомнения в том, что, когда дети слышали знакомую песню, их глаза открывались шире и они становились более активными, и мой коллега мог легко заметить разницу в уровне их внимания. Сенсорная память хранила закодированное воспоминание (сейчас мои дети не позволяют мне петь – вероятно, под водой я звучу лучше).

Новорожденные дети узнавали голос Дэна и русскую песню, потому что эта информация была закодирована в их имплицитной памяти. Мы запечатлеваем события имплицитно на протяжении всей нашей жизни, и первые 18 месяцев жизни дети запоминают только таким образом. В мозгу новорожденного ребенка кодируются запахи, вкусы и звуки дома, родителей, ощущения в животе, когда он голоден, блаженство от теплого молока, то, как тело его матери цепенеет при появлении определенных родственников. Непроизвольная память запечатлевает наши восприятия, эмоции, телесные ощущения и по мере взросления еще и схемы поведения – когда мы учимся ползать, ходить, ездить на велосипеде и, наконец, менять подгузники.

Касательно имплицитной памяти очень важно знать следующее (особенно когда дело касается страхов и фрустраций наших детей): эта скрытая память заставляет нас на основании нашего предыдущего опыта формировать ожидания в отношении окружающего мира. Помните связь между балетом и жвачкой? Поскольку нейроны, которые активизируются одновременно, связаны между собой, у нас создаются определенные психические модели на основе того, что происходило в прошлом.

Если вы обнимали вашего малыша каждый вечер, возвращаясь с работы, в его сознании сформируется модель вашего возвращения, наполненного родительской любовью и близостью. Это происходит потому, что имплицитная память порождает некий процесс, называемый «фиксированием психологической установки», в ходе которого мозг готовится реагировать определенным образом. Когда вы приходите домой, ваш сын ожидает объятий. Не только весь его внутренний мир настроен на это, но он будет даже поднимать ручки в предвкушении, когда услышит звук вашей машины, подъезжающей к дому. Когда он станет старше, фиксирование установок продолжится в отношении более сложных схем поведения. Несколькими годами позже, если преподаватель по фортепиано будет часто критиковать его игру, он может выработать психологическую установку неприятия фортепиано или усвоит, что у него нет музыкальных способностей.

Более экстремальная версия этого процесса возникает в случае посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), когда непроизвольная память о травматическом переживании фиксируется в мозгу человека и некий звук или образ вызывает очень неприятное воспоминание, но при этом человек не осознает причин своего дискомфорта. Имплицитная память по сути своей эволюционный процесс, который призван уберечь нас от опасности. Она дает нам возможность реагировать быстро, автоматизировать нашу реакцию в моменты угрозы, без нужды осознанно припоминать аналогичный опыт в прошлом.

Для нас, родителей, все это означает следующее. Когда наши дети реагируют как-то нетипично, следует подумать, сформировалась ли в их памяти имплицитная фиксированная модель, которую им надо помочь обнаружить. Именно это сделала Тина. Укладывая сына спать, она заговорила с ним о занятиях плаванием. Их беседа проходила приблизительно следующим образом:

Тина:Ты можешь мне объяснить, что происходит с занятиями плаванием?

Сын:Я не знаю, мам. Я просто не хочу заниматься.

Тина:Ты чего-то боишься?

Сын:Мне кажется, да. Просто мне свело живот, как когда бывает страшно.

Тина:Так давай разберемся с этим. Ты знаешь о том, что твой мозг помнит вещи, даже когда ты не знаешь, что ты их помнишь?

Сын:Я не понимаю.

Тина:Хорошо. Я скажу по-другому. Ты помнишь, что у тебя уже были неприятные переживания, связанные с занятиями плаванием?

Сын: О да.

Тина: Ты помнишь то место, куда мы ходили?

Сын: Они так плохо с нами обращались.

Тина: Там были очень строгие тренеры.

Сын: Они заставили меня прыгнуть с трамплина. И они окунали мою голову в воду и заставляли меня очень долго задерживать дыхание.

Тина: Слишком долго, да? Знаешь что? Я думаю, именно из-за этого ты не хочешь теперь заниматься плаванием.

Сын: Ты думаешь?

Тина: Да. Ты знаешь, что очень часто, когда ты делаешь какие-то вещи, хорошие или плохие, твой мозг и тело помнят их? Поэтому когда я говорю: «Стадион Доджер…»[12]– ты улыбаешься! Ты чувствуешь, что сейчас происходит у тебя внутри? Что говорят твой мозг и тело? Что ты чувствуешь?