Черное солнце Третьего рейха. Битва за "оружие возмездия" - Джозеф Фаррелл

Начнем со Шпеера. Альберт Шпеер сменил доктора Фрица Тодта на посту министра вооружений и промышленности Третьего рейха. Достижения Шпеера невозможно отрицать. В основном благодаря именно его усилиям по организации огромного производственного потенциала нацистской Германии и достижения максимальной его эффективности объемы производства значительно возросли, даже несмотря на тяготы военного времени. Больше того, во всех областях военного промышленного производства Шпееру удалось добиться максимальных показателей по всем категориям как раз в тот период, когда бомбардировки стратегической авиацией союзников были наиболее массированными.

Его методы достижения этой цели были простыми, но эффективными. Германская промышленность была децентрализована и рассредоточена по небольшим заводам, причем производственные мощности по возможности были укрыты в подземные бункеры. Подобная модульная технология применялась везде, где можно. Так, например, германские подводные лодки изготавливались именно на таких заводах, далеко от моря, по частям, которые затем свозились к морю и собирались на месте. Таким методом в самом конце войны строились лодки XXI серии с их революционно-новаторскими движителями, позволявшими в подводном положении развивать крейсерскую скорость свыше двадцати узлов, по тем временам неслыханную.

Однако весьма примечательно, что в словах Шпеера отсутствуют какие-либо указания на то, что он хотя бы подозревал о грандиозном проекте создания германской атомной бомбы и широкой программе обогащения урана. Каким бы высоким ни было положение Шпеера в нацистской иерархии, судя по всему, его держали в абсолютном неведении относительно этих программ и достигнутых результатов. К причине неведения Шпеера мы еще вернемся (причем сделает это не кто иной, как он сам!), но сейчас достаточно будет сказать, что германское правительство, подобно своим американским коллегам, жестко разделило программу создания атомной бомбы на изолированные секции, причем все работы велись в обстановке строжайшей секретности. Однако очевидно, что к моменту этого диалога весь мир уже услышал про атомную бомбу Поэтому Шпеер, по-видимому, попытался затуманить свой ответ, переведя разговор на химическое оружие.

Но вопрос революционно нового химического взрывчатого вещества в данном случае не такой уж надуманный, как это может показаться на первый взгляд, ибо Джексон сам намекает на него, упоминая температуры от 400 до 500 градусов по Цельсию, значительно ниже тех огромных температур, которыми сопровождается ядерный взрыв. Так что надо еще выяснить, затуманил ли Шпеер свой ответ или же Джексон затуманил свой вопрос?

Заявление главного обвинителя и его вопрос также косвенно подтверждают еще одну линию нашего повествования, ибо Джексон определенно говорит об использовании какого-то оружия массового поражения, обладающего огромной взрывной силой, на востоке, более того, что примечательно, неподалеку от Освенцима, того самого места, где построил свой завод по производству синтетического каучука концерн «И. Г. Фарбен». Следует также отметить, что нацисты не поленились возвести целый бутафорский город и поместить в него заключенных концлагеря — очевидный, хотя и варварский способ проверить воздействие оружия на строения и людей. Заявление Джексона вкупе с сообщением японского военного атташе в Стокгольме, приведенные в предыдущей главе, позволяет по-новому взглянуть на характер разработки и применения секретного нацистского оружия — что нередко упускают из вида даже исследователи, которые занимаются «альтернативной историей» войны: все приведенные до сих пор данные свидетельствуют о том, что, если Третий рейх и обладал каким-либо оружием массового поражения небывалой мощности, атомным или иным, испытывалось и применялось оно против противника, которого нацистская идеология считала расово низшим, то есть на Восточном фронте.

Таким образом, можно попробовать дать ответ на один из главнейших вопросов: если у Третьего рейха была атомная бомба, почему он ее не использовал? А ответ заключается в том, что если бомба была, то использовали бы ее скорее против русских, чем против западных союзников, потому что Гитлер с самого начала рассматривал войну на Востоке как войну на уничтожение. И она определенно была такой: больше половины из приблизительно пятидесяти миллионов погибших во Второй мировой войне были истреблены эффективной германской военной машиной в Советской России.

И если Германия действительно использовала подобное оружие на Восточном фронте, можно попытаться объяснить, почему об этом не известно почти ничего: крайне маловероятно, что при Сталине в России этот факт был бы широко обнародован. Для правительства Сталина это явилось бы пропагандистской катастрофой. Столкнувшись с противником, значительно превосходящим в тактическом и оперативном мастерстве ведения обычной войны, Красная Армия нередко была вынуждена прибегать к угрозам расстрела собственных солдат, только для того, чтобы сохранить порядок и дисциплину в частях и избежать массового дезертирства. Признание существования подобного оружия у смертельного врага коммунистической России подорвало бы боевой дух советских солдат и привело бы к поражению в войне, а может быть, даже и к падению режима Сталина. Продолжая исследование секретного оружия нацистской Германии, его связи с нацистской идеологией и потенциального использования на Восточном фронте, мы найдем еще немало примеров подобных странных событий.

А сейчас остановимся лишь на поразительно двусмысленном характере замечания мистера Джексона. «Итак, я располагаю, — начинает он, — определенной информацией, которую мне вручили, о некоем эксперименте, проведенном неподалеку от Освенцима…» К тому времени как мистер Джексон делал это заявление, показаниям Ганса Цинссера был уже почти целый год, из чего следует, что показания Цинссера, возможно, и были той самой «определенной информацией», о которой говорил Джексон, умышленно исказившие место события. В данном случае существенно, что Цинссер выразил свое недоумение тем обстоятельством, что испытания проводились в густо населенной местности. Так что если даже Джексон сознательно изменил место испытания нового оружия, относительно жертв он сказал правду. И все же не исключено, что данное событие действительно произошло именно там, где и сказал Джексон: неподалеку от Освенцима.

Б. Переводчик маршала; Муссолини и первое испытание атомной бомбы, якобы состоявшееся на острове Рюген

Ответы на вопрос о месте возможного испытания германской атомной бомбы приходят из пяти самых неожиданных источников: от одного итальянского офицера, от переводчика советского маршала, от Бенито Муссолини собственной персоной, с борта тяжелого крейсера американского ВМФ и с острова, расположенного в Балтийском море у северного побережья Германии.

Незадолго до того, как Бенито Муссолини вместе с его любовницей Кларой Петаччи расстреляли итальянские партизаны-коммунисты, чтобы затем повесить вниз головой на площади в Милане под град камней разъяренной толпы, он, к концу войны низведенный до положения марионетки в руках Гитлера, правителя «фашистской республики Сало» на территории северной Италии, находящейся под полным контролем немцев, частенько говорил о германском чудо-оружии: