Таня Гроттер и Болтливый сфинкс - Дмитрий Емец

С другой стороны, вакцина спасала лишь ототсроченного действия слюны при несмертельном укусе. Случаи банальногоперегрызания горла с одновременным переломом шейных позвонков (упыри называютэто «поцелуй старого друга») деликатно не рассматривались. На Лысой Горе, как вайкидо, все почему-то уверены, что приличные упыри атакуют именно так, а неиначе. Одиночным ударом или одиночным слабеньким укусом, а не быстрой сериейбез провала или доской от парковой лавочки по затылку.

* * *

Чем ближе они подходили к баракам, тем сильнеев глаза Ваньке бросалась одна прежде не замеченная деталь. Окна бараков былитемными, а некоторые и без стекол. Все говорило о том, что бараки давнозаброшены и определены под снос.

Глеба это, однако, не смущало. В его уверенныхдвижениях скользило твердое знание, что он делает и куда идет. Обогнув барак,Бейбарсов решительно приблизился к стене, дошел до края дома и, знаком попросивВаньку оставаться на месте, осторожно выглянул.

Ванька услышал, как он сквозь зубыпробормотал:

– Хоть бы поставили кого, что ли, а то как-тонеинтересно.

Не скрываясь, Глеб прошел метров тридцать доодного из окон и остановился. Впереди был вход в полуподвал, к которому со всехсторон тянулось много следов.

– Нам туда? – спросил Ванька.

Бейбарсов мотнул головой.

– Туда, да не оттуда. Сюрприз – это когда тыговоришь «здрасьте!» прежде, чем его говорят тебе! – сказал онтаинственно.

Повернувшись лицом к окну, некромаг поднялруку и длинным ногтем мизинца медленно провел по воздуху черту. Ванька увидел,как по стеклу прошел ровный вертикальный разрез точно от алмаза стекольщика.Когда таким же образом стекло оказалось надрезанным со всех сторон, Глебнадавил ладонью. Стекло негромко хрустнуло и, покинув раму, осторожно выползлонаружу. Бейбарсов удовлетворенно кивнул, опустил его в снег и животомперевалился через раму внутрь комнаты.

Ванька последовал его примеру. Вот толькочерез раму он переваливаться не рискнул, а осторожно перешагнул, встав наподоконник коленями. Стекло внизу было отрезано ровно, однако на самой рамеоставалась острая кайма примерно сантиметра в два. Не обладая способностьюнекромага мгновенно залечивать раны, Ванька предпочитал без нужды их неполучать.

Спрыгнув внутрь, Ванька огляделся, готовыйвскинуть руку с кольцом. Но атаковать пока было некого. Глеб спокойно стоял,сунув руки в карманы. В комнате с ободранными светлыми обоями серыми тенямипульсировал полумрак.

– Не отставай! – сказал Бейбарсов и,толкнув дверь, вышел.

Коридор со множеством дверей тянулся вбарачную бесконечность. На стенах кое-где еще пузырились календари и плакаты.Выгнув осанистую спинку, стоял стул без сиденья. Горделиво поблескивая отличносохранившейся полировкой, он не ведал еще, что никому не нужен.

Глеб быстро двигался вперед, мелькомзаглядывая в каждую комнату. Ваньке показалось неправильным, что Бейбарсовдемонстративно идет первым. Он же сам, получается, прячется за его спиной.

Обогнав Глеба, он оттер его плечом:

– Давай теперь я первый!

– Пожалуйста! – Бейбарсов насмешливопритормозил, пропуская Ваньку, и даже, кажется, слегка дернул плечом, мол,«скатертью дорожка».

Не проверив, насколько это безопасно, Ваньканырнул в единственную дверь, уходившую не влево, а вправо. Только шагнуввнутрь, он осознал, что это была вторая дверь на лестницу, ведущую в подвал.

Правда, осознал он это не раньше, чем ступняего, не найдя опоры, повисла в воздухе и, неуклюже мазнув по первой усеченнойступеньке, опустилась сразу на вторую. Собственное неосторожное движение ипочти полная тьма, вдруг нахлынувшая со всех сторон, на мгновение оглушилиВаньку. Глаза еще привыкали, когда послышался звук, будто кто-то далпровиснуть, а затем рывком натянул кожаный ремень.

Что-то хлестнуло Ваньку по лбу над правойбровью. Боль была короткой, рассекающей. Ванька не успел ни произнестизаклинание, ни подготовить перстень. Тело действовало само, автоматически. Ончудом уклонился от удара, направленного ему в голову, и атаковал упыря кулакомв печень. Несмотря на свои внушительные габариты, упырь оказался неожиданнорыхлым. Ваньке почудилось, будто он ударил большую медузу. Одежда легкопромялась внутрь, окружив кулак, провалившийся едва ли не до запястья. Из носау упыря фонтанчиком брызнула багровая слизь.

Ванька с ужаснувшей его ясностью осознал, чтовнутри упырь полый. Нечто вроде большой выгнившей груши, заполненной чужойкровью. Кожа, скелет и череп – вот и вся природа этого простейшего существа,если говорить, конечно, о природе материальной и физической. С омерзениемВанька выдернул кулак, ощутив, как тело упыря захлюпало, принимая прежнююформу.

Упырь вновь атаковал Ваньку. На этот разшироким сметающим движением руки, известным в боксе как запрещенный удар открытойперчаткой. Драться на ступеньках было непривычно и неудобно. Правда, неудобноне только Ваньке, но и самому упырю, который возился на узкой лестнице, каквтиснутый в тесную клетку морж.

Ванька пропустил руку над головой и, вскидываяперстень, попытался зайти упырю за спину, насколько позволяла площадка.Выпустить искру он не успел. Внезапно упырь, начавший уже разворачиваться кнему, как-то странно сложился и подогнул ноги. Брючины, связанные внизутяжестью ботинок, закрутились винтом, и все тряпье упало на ступени.

– А я-то все думаю, где у них часовой! –произнес кто-то.

Ванька обернулся на голос. В руке Бейбарсоваон увидел узкую бамбуковую трость с насаженной на нее желтой, остро сколотойпористой костью. Ванька, помнивший трость Глеба, определил, что это уже другая.Должно быть, ею он, как шпагой, и нанес упырю внезапный укол.

– Тшш!

Глеб прислушался. Все было тихо. Схваткадлилась самое большее несколько секунд. Внизу не успели услышать возни.Убедившись в этом, Бейбарсов хладнокровно поднял голову упыря, почти мгновенноуспевшую превратиться в череп, и нежно провел пальцем по опустевшим глазницам.

– Лет двести – двести пятьдесят было дядечке,а все трудился и трудился! Аксакал, однако! – сказал он цинично.

Не выпуская череп, Бейбарсов наклонился и толкнулногой что-то скатившееся вниз. Ванька разглядел короткое полукруглое лезвиеодносторонней заточки. Нечто среднее между ножом и кастетом.

– Не хочешь взять на память? – предложилГлеб.

– С какой радости?

– Ну как? Я бы взял. Им он тебя иподрезал! – пояснил Бейбарсов.

– Подрезал кого? Меня? – удивился Ванька.