Восстание королевы - Ребекка Росс

– Ты должна быть в своем шатре, – прошипела госпожа Тереза, щелкнув изящным кружевным веером. Ее лицо лоснилось от струившегося пота.

Я не стала утруждать себя объяснением и даже реверансом.

Следующий шатер принадлежал Абри. Внутри, в самом центре, установили большую восьмиугольную сцену. Из-за неяркого сияния фонарей и завитков дыма создавалось ощущение, что я оказалась посреди облака. На сцене стояла моя Абри – рыжие волосы, словно пламя. Ее окружали три покровителя и господин Ксавье. Я порадовалась ее веселью, тому, с какой легкостью она справлялась, даже несмотря на ужасно неудобное платье.

Актеры славились дружелюбием, в их компании всегда было легко и весело. Если бы они меня увидели, то пригласили бы к ним присоединиться, а я знала, что у меня мало времени.

Я скользнула на узкую полоску травы между шатрами, благодаря ночной ветерок за то, что он остудил жаркий полог моих волос. Я старалась дышать ровно, прижав руки к корсету и глядя, как полотнища шатра волнуются в ожидании, словно морская пена.

Наш с Цири шатер – место, где мне надлежало быть час назад.

Если я чуть наклонюсь, отбросив мысль о корсете, то смогу заглянуть внутрь, увидеть разложенные на траве коврики и ноги покровителей, начищенные до блеска сапоги…

До меня донесся гул голосов. Цири говорила что-то о погоде…

– Ты опоздала.

Услышав голос Картье, я вздрогнула, выпрямилась и развернулась. Он стоял на траве у меня за спиной, скрестив руки на груди.

– Пока еще ранняя ночь, – ответила я, но на щеках вспыхнул предательский румянец. – Вам не следовало так меня пугать.

Я подглядывала, боясь откинуть полог и войти. Что самое ужасное, Картье был рядом и видел мои сомнения.

– Где ты была? – Наставник шагнул ко мне. Я почувствовала, как его нога коснулась моих юбок. – Я уже начал думать, что ты наняла экипаж и сбежала.

Я криво ему улыбнулась. Эта мысль показалась мне невероятно притягательной.

– Честно говоря, господин…

Я хотела сказать что-то еще, но слова вылетели у меня из головы, когда я посмотрела на его наряд. Я никогда не видела Картье таким элегантным. На нем красовались бархатные бриджи, заправленные в сапоги до колен, а черный камзол, контрастировавший с белой рубашкой, украшали изящные пряжки и серебряная кайма. Волосы Картье убрал со лба и заплел в привычную косу. Он был чисто выбрит, и его кожа казалась золотистой в сиянии фонарей. Плащ страсти защищал спину Картье словно лоскут голубого неба.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросил он.

– Как?

– Словно никогда не видела меня прилично одетым.

Я фыркнула, будто он сказал глупость. К счастью, в этот момент мимо проходил слуга с подносом напитков, и я взяла один, радуясь, что могу скрыть неловкость. Подняв дрожащими пальцами бокал, я сделала несколько глотков.

Может, из-за ликера или из-за платья, или из-за того, что Картье стоял слишком близко ко мне, но я посмотрела ему в глаза и, когда край бокала коснулся моих губ, прошептала:

– Не нужно водить меня за ручку весь вечер.

Глаза моего наставника потемнели.

– Это не входило в мои планы, Бриенна, – отрезал он. – Ты знаешь, что я думаю о тех, кто подслушивает.

– Прекрасно знаю, – улыбнулась я в ответ. – Чем это мне грозит: виселицей или неделей в колодках?

– Сегодня я милостиво тебя прощу. – Картье забрал бокал у меня из пальцев. – Забудь о ликере, пока не поешь.

– Отлично. Раздобуду другой, – заявила я, вытирая вспотевшие ладони о платье. – Зачем вы выбрали мне такой тяжелый наряд?

Он допил мой ликер, прежде чем ответить.

– Я выбрал только оттенок, цветы… и то, что твои волосы должны оставаться распущенными.

Я решила не отвечать, и эта пауза заставила его посмотреть на меня. Я чувствовала, как взгляд его голубых глаз коснулся венка на моей голове, цветов, спустился по щеке, по шее – к ноющей талии. Я представила, что он счел меня красивой, и тут же отругала себя за эту глупую мысль.

– А теперь, – произнес Картье, снова встретившись со мной взглядом, – скажи: ты хочешь простоять здесь со мной всю ночь или найти себе покровителя?

Я еще раз взглянула на Картье, прежде чем набралась смелости и шагнула в шатер, оставив его наедине с ночью.

Четыре пары глаз устремились на меня, потрясенные моим внезапным появлением. Там, на диване, расположилась Цири, облаченная в темно-синее платье. Ее волосы были завиты, голову украшал венок из красных цветов, а щеки горели огнем надежд. Рядом с ней сидела очень красивая темнокожая женщина средних лет в восхитительном наряде из желтого шелка. Напротив них в креслах ожидали двое мужчин, в чьих руках сверкали бокалы с ликером. Один был постарше, его рыжеватые волосы пронизывала седина, а нос и подбородок казались острыми, словно высеченными из белого мрамора. Второй, молодой, носил темную бороду, на его щеках играл румянец, а манеры выдавали щеголя.

Цири встала, чтобы поприветствовать меня.

– Бриенна, позволь мне представить тебе наших гостей. Это госпожа Моника Лавуа. – Женщина в желтом улыбнулась. – А это господин Брис Матье. – Надменный мужчина с бородой встал и, кивнув, поднял бокал. – И господин Николя Бабино. – Холодно державшийся рыжеволосый мужчина тоже поднялся на ноги и коротко поклонился.

У троих покровителей на шее виднелись застежки синих плащей: все они были господами Науки.

– Приятно познакомиться, – ответила я, склоняясь в почтительном низком реверансе. Несмотря на старания Цири, я чувствовала себя так, словно кости вот-вот выйдут из суставов, и это шелковое платье тоже было чужим.

– Позволь мне украсть тебя первой, – обратилась ко мне Моника Лавуа.

– Конечно, – отозвалась Цири, но я увидела тень сомнения в ее глазах, когда она отошла, уступая мне место на диване. Цири хотела заполучить эту покровительницу, и я решила действовать осторожно.

Я опустилась рядом с Моникой, а Цири встала между двумя мужчинами, вовлекая их в беседу. Оба смеялись.

– Итак, Бриенна, – начала Моника, и другие голоса превратились для меня в неразборчивый гул, – расскажи о себе.

У меня был подготовлен план подобной беседы. Сначала следовало сказать о двойном гражданстве, затем – об учебе у господина Картье и, наконец, о великолепии Магналии. Я решила коснуться первой темы.

– Я избранная Науки, госпожа. Мой отец – из Мэваны, а мать – из Валении. Я воспитывалась в приюте Кольберта, пока в десять лет не попала сюда…

Слова звучали отрывисто и вымученно, будто мне не хватало дыхания, но Моника оказалась добра, в ее глазах читались интерес и ободрение: она хотела, чтобы я рассказала больше об уроках, Магналии и моей любимой ветви Науки.

Наконец, после того как я, казалось, целую вечность говорила о себе, она открылась.