Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки - Ольга Иконникова

Я чувствую озноб. Мне неприятна сама мысль о том человеке.

— Кузьмич, а тот амулет, о котором ты говорил, где он сейчас? Кто-нибудь слышал о нём с тех пор?

— Нет, Наталья Кирилловна. Считается, что ваш батюшка спрятал его перед своим арестом. На самом же деле, думаю, он где-то в поместье Елагиных — именно там старый князь проводил свои магические опыты. Наверняка, он передал амулет своему племяннику. Но только вряд ли тот держит его на виду — ведь это доказательство предательства его дяди.

— А как он выглядел? Мы сможем его узнать? — даже мне, не большой любительнице детективных историй, понятно, что этот амулет — едва ли не единственная возможность доказать невиновность отца. Если мы найдем его в доме Елагиных… Хотя, наверно, даже это для императорского двора не послужит убедительным доказательством. Но даже если есть всего один шанс на миллион снять клеймо предателя с моего отца, им стоит воспользоваться.

— Сам я его, конечно, не видел. Но граф описывал его. Размером он с пол-ладони. Из серебра. В виде волчьей головы с глазами-изумрудами. Да только к чему это вам, ваше сиятельство? В поместье Елагиных нас с вами всё равно не пустят. История это старая, ее давным-давно пора забыть.

Но я вижу — он не хочет ее забывать. Как не хочу забывать и я.

Я отпускаю Кузьмича — он устал с дороги. А сама велю седлать лошадь и еду к Бельским.

Княжна мне искренне рада, и мне даже неловко, что мой визит вызван корыстными мотивами.

— Вера, ты однажды сказала, что если мне потребуется помощь, я смело могу к вам обратиться!

Она смотрит на меня с удивлением, но кивает без раздумий.

— Да, конечно, Наташа!

— Я знаю, моя просьба покажется тебе странной, но я прошу — если ты твердо решила не ехать в Петербург на отбор, позволь мне взять твое приглашение.

Теперь она уже хмурится:

— Приглашение? Но зачем оно тебе? Разве ты сама не получила точно такое же?

Я усаживаю ее рядом с собой на диван. Коротко рассказываю о задумке Татьяны Андреевны и о том, что с моим приглашением в столицу уехала Софи.

Ее глаза распахиваются еще шире.

— Ох, Наташа! Кто бы мог подумать! Теперь я понимаю, почему ты решила поехать туда. Но только прошу тебя, не действуй опрометчиво. Может быть, ты сможешь поговорить с Софи до того, как начнется отбор? Тогда об обмане не будет широко известно. И ты уверена, что хочешь сама участвовать в этом?

Ее сомнения вполне понятны — не далее, как несколько дней назад я относилась к отборам совсем по-другому.

Мне стыдно, но я не готова сказать ей всю правду. Пусть думает, что я хочу всего лишь разоблачить обман кузины.

Из Закревки мы уезжаем на рассвете. Слуги думают, что мы едем к Бельским — погостить на пару недель. Едем в старом экипаже, на козлах — сам Захар Кузьмич.

С собой я беру те платья, что покупала с тетушкой, — у нас есть немного денег, но тратить их на новые наряды совсем не хочется. До Петербурга путь не близкий.

Кузьмич считает, что молодой барышне неприлично путешествовать одной — непременно нужно сопровождение замужней родственницы или, на худой конец, горничной. И сколько я ему не доказываю, что никого из девушек нашего поместья мы взять с собой не можем — ведь они знают меня как Наталью Закревскую, а не как Веру Бельскую, — он упрямо стоит на своем.

Но ситуация разрешается наилучшим образом на первом же постоялом дворе, где мы проводим ночь. Ужиная в общем зале, я замечаю молоденькую девушку — худенькую и плохо одетую — которая с трудом тащит ведерный пузатый самовар.

Справки у хозяина наводит сам Кузьмич. Девушку зовут Ариной, на постоялый двор она попала совсем крохой, когда пришла просить кусок хлеба. Не крепостная, сирота и, по словам хозяина, неумеха. Несколько монет перекочевывают из кармана Захара Кузьмича в карман хозяина постоялого двора, и Арина отправляется с нами.

Я ожидаю, что она, боясь незнакомых людей и перемены обстановки, будет плакать, но девушка почти спокойна. А глаза ее полны любопытства. Она первый раз выезжает за пределы своего городка. И, судя по всему, у прежнего хозяина жилось ей не сладко. А уж как радуется она скромному, но совсем новому платью, которое мы покупаем ей на следующий день!

В Петербург мы прибываем ночью, и у меня не получается разглядеть улицы, по которым мы проезжаем. Это мой родной город, но он, должно быть, совсем не похож на тот Петербург, к которому я привыкла. Интересно, узнаю ли я какие-нибудь места и здания? Смогу ли не заблудиться на знакомых и одновременно незнакомых улицах и переулках?

Мы, как и велено, прибываем в дом Настасьи Павловны Дубровиной. Сама хозяйка уже почивает, и встречать нас выходит экономка — по виду, женщина грозная. Кузьмича с Ариной она отправляет в ту часть дома, где размещается прислуга. Меня же определяет в небольшую, но очень уютную комнату, хотя по-настоящему рассмотреть ее у меня получается только утром, потому что как только моя голова касается подушки, я погружаюсь в сон.

С хозяйкой я знакомлюсь за завтраком. Всё та же экономка провожает меня в большую светлую столовую, где за столом уже сидят две дамы средних лет. Одна — в смешном домашнем чепце — и оказывается госпожой Дубровиной. Она приветствует меня с вежливой улыбкой на лице и знакомит со второй дамой — то ли подругой, то ли компаньонкой Ириной Николаевной Кольцовой.

Обе они разглядывают меня с любопытством, которое даже не пытаются скрывать.

— Проходите, голубушка Вера Александровна, чувствуйте себя как дома! — указывает мне на свободный стул хозяйка. — Рада, что вы прибыли без опоздания. А то мы с Ириной Николаевной уже беспокоиться стали. Его сиятельство князь Елагин, как мы слышали, чрезвычайно ценит соблюдение всяких правил.

Я едва сдерживаю усмешку. Плевать я хотела на правила князя Елагина. Но моим новым знакомым знать об этом пока не обязательно.

— В молодости я знавала вашего папеньку, Вера Александровна, — сообщает мне Дубровина, откушав жидкой пшенной каши. — Весьма авантажный был мужчина. Надеюсь, он пребывает в добром здравии?

Я киваю.

— Жаль, что он вынужден был оставить петербургское общество. Я и тогда еще говорила, и сейчас повторю — не стоило ему ввязываться в ту темную историю с графом Закревским. Впрочем, вам, милочка, знать о том не обязательно. И я рада, что вы приехали в столицу. Княжна Бельская всяко достойна лучшего, чем провинциальная деревня. Надеюсь, вам повезет на отборе, и вы станете княгиней Елагиной. Не гоже представительнице славного рода прозябать в глуши. Хотя, возможно, ваша маменька думает по-другому. Она, насколько я помню, из дворян провинциальных?

Даже несмотря на то, что ко княгине Бельской я не имею ни малейшего отношения, вопрос кажется мне оскорбительным. Это понимает и Кольцова и сразу бросается сглаживать бесцеремонность подруги: