Хранительница небес - Марина Ноймайер

– Вы же знаете Розали, – приглушенно отвечает Виктор. Я едва могу разобрать его слова: черт бы побрал его тихий голос! – Как только она узнает об этом, тут же перестанет слушать дальше и бросится в омут с головой, и тогда мы точно не сможем ее остановить.

Я крепче стискиваю зубы, призывая себя к терпению. Я хочу знать, в чем дело. Что они там выяснили? Неужели это плохие новости, которых я втайне опасаюсь? Лео?..

Меня охватывает дрожь от прохладного и сухого воздуха архива, и на поверхность снова всплывают страхи, которые я так энергично пыталась подавить. Я не могу позволить им указывать мне, не хочу быть парализована этим ужасом, но контроль ускользает от меня, а паника накатывает сокрушительной приливной волной. Перед моим внутренним взором появляется Лео, и кровоточащая рана на его горле будто специально подсвечена. Что, если Люций и правда его убил? Что, если зацепка Виктора – всего лишь свидетельство его смерти из прошлого?

– Мы больше не можем колебаться, Виктор. Она должна узнать об этом как можно скорее. Ее доверие к Ордену и так уже подорвано, и станет только хуже, если мы промолчим. Опять же, Виктор, вы абсолютно уверены? Если окажется, что вы ошиблись… До сих пор у нас были серьезные основания полагать, что Леопольдо не пережил нанесенных травм. Возлагать на нее ложные надежды было бы опрометчиво.

До меня доносится хныканье, жутким эхом разлетевшееся по купольному своду архива. Профессор Киппинг и Виктор направляются к нам с Паулем, пока я пытаюсь прочитать по их лицам, какие новости они мне преподнесут. Последние слова профессора Киппинга прозвучали зловеще, сбив меня с толку. Он что, хотел убедиться, что хорошие новости достоверны, чтобы не разочаровать меня? Или хотел, чтобы это были действительно плохие новости?

Я пытаюсь твердо стоять на ногах, но от нервов меня покачивает: каждая мышца в теле неконтролируемо дрожит. Пауль приобнимает меня за плечи и мягко подталкивает к столу. Никто ни слова не говорит против того, что он провел меня сюда, и я очень благодарна за это. Профессор Киппинг прав, мне нужно немедленно узнать, что они выяснили. Я смотрю в его восковое лицо, зная теперь, почему он всегда выглядит таким измученным. Люций пожирает его, постепенно лишая энергии и сил. Вчера он также поделился, что, с тех пор как Люций украл зодиак Лео, все стало еще хуже. Сила его брата-близнеца неуклонно растет по мере того, как тот приближается к своей цели – объединить в себе все двенадцать знаков зодиака.

– У вас есть… новости? – отрывисто спрашиваю я. Мое сердце трепещет с бешеной скоростью в ожидании ответа. Я хочу узнать правду, какой бы она ни была. Надежды и тревоги последних дней настолько утомили меня, что я готова сейчас услышать что угодно. Мне нужны факты!

– Виктор кое-что обнаружил. – Профессор Киппинг откашливается, бросая взгляд на своего помощника. – И похоже, это свидетельство того, что Леопольдо жив.

Наверно, если бы Пауль не придерживал меня за плечи, я бы рухнула на колени. Волна облегчения, накрывающая меня в этот момент, так сильна, что темнеет в глазах и голова идет кругом. Мне приходится ухватиться за край стола, позволяя себе медленно осознавать слова профессора.

Лео жив… Лео жив!

– Покажите мне доказательства. – Голос звучит едва ли громче шепота, но взгляд, очевидно, достаточно красноречив, чтобы руки Виктора, обтянутые в простые белые матерчатые перчатки, осторожно протянули мне два пожелтевших листа пергамента.

Затаив дыхание, я склоняюсь над листами. Это оказываются наброски тушью, не детально проработанные рисунки, а на скорую руку наметанные скетчи. На них изображен молодой человек с разных ракурсов, и я абсолютно уверена, что это Лео. Не знаю, какой художник смог так точно его изобразить с помощью нескольких линий, но он выглядит настолько живым, что у меня замирает сердце. Сосредоточенный и строгий, немного высокомерный, а где-то мягкий, полный тепла… Приподнятые брови, поджатые губы, словно его что-то не устроило. Его волосы длиннее, чем были в нашу последнюю встречу, и спадают на плечи, когда он от души смеется, запрокинув голову…

Я задыхаюсь. Эти наброски с такой точностью передают детали, что у меня не остается никаких сомнений, что это Лео. Художник даже изобразил шрам на горле. Продолжая разглядывать переплетения линий, я замечаю и повязку на правом запястье.

– Где вы нашли эти рисунки? Кто художник? – Вопросы так и рвутся у меня изо рта один за другим, но я прикусываю язык, пытаясь остановиться.

Осторожно, словно они хрустальные, Виктор переворачивает листы. На обороте трудночитаемым, устаревшим шрифтом подписано:

Раненый лев, Венеция, весна 1507 года.

Подписи художника не видно. Я невольно зажмуриваюсь, когда замечаю остатки других слов, потускневших от времени настолько, что едва могу их расшифровать.

– Я держал их под ультрафиолетовой лампой, нам что-то вроде признания: «Честно говоря, это я». В отличие от даты рядом, эта фраза написана на немецком, – замечает Виктор, многозначительно поднимая брови.

– И вам этого недостаточно?! – спрашиваю я, пожалуй, слишком громко. Одна нечеткая фраза убеждает меня на сто процентов. Для остальных, возможно, и не играет роли то, что слова написаны на немецком, но это послание Лео для меня.

Ненавижу этот язык: он такой жесткий, а грамматика абсолютно нелогичная, но мне нравится говорить на нем, если я могу пообщаться с тобой.

Слова, которые он сказал мне в Риме, заставившие мое сердце сделать сальто. Не знаю, откуда у меня такая уверенность в том, что эта записка действительно от Лео, но я просто чувствую.

– Это Лео, вне всякого сомнения! Травмы… Люций нанес ему точно такие же. Там даже стоит дата и место.

Мне становится немного совестно, что я веду себя так, как и предсказывал профессор Киппинг, но я из последних сил держусь, чтобы не сорваться искать портальную картину, которая сможет перенести меня в Венецию 1507 года. Черт возьми, там указано даже время года! И если это не явный намек, то я не знаю, что это.

– Откуда взялись эти наброски? – спрашивает Пауль, о присутствии которого я почти успеваю забыть. Все это время он молча стоял рядом со мной, готовый в любой момент броситься на мою защиту. Виктор откашливается.

– Я нашел их среди документов, изъятых из поместья братьев Морель.

Я бросаю короткий взгляд на профессора Киппинга, и мы переглядываемся. В его глазах читается откровенное замешательство, и он незаметно пожимает плечами. Что ж, если верить его словам, то он ничего не знает об этих набросках. Хм… Как тогда они попали в руки Рубинов? Рано или поздно я все равно об этом узнаю, но на данный момент имеет значение лишь то, что я наконец-то точно получила местоположение Лео.

Значит, 1507 год… Мой портал не так уж далеко его унес. Или это чистая случайность, что он оказался именно в это время и в этом месте? Хотя я должна радоваться, что это не какая-нибудь Монголия или Аляска. У меня по спине пробегает дрожь.