Русалка - Шеннон Дрейк

— Я не ожидала вас, милорд. Также меня не предупредили о приезде гостьи…

— Это не гостья, Матильда, а моя жена, леди Ондайн.

Вряд ли Матильда удивилась бы сильнее, если бы увидела, что каменные чудовища вдруг ожили и прогуливаются по парку. Она открыла рот и дрожащими губами чуть слышно переспросила:

— Ваша жена?

— Да, именно, — ответил задумчиво Уорик. — Дорога была довольно утомительной…

— Ах, ну конечно! — Матильда быстро справилась с изумлением и склонилась в глубоком поклоне перед Ондайн. — Графиня, пожалуйста, сюда…

Она отправилась в глубь замка через большой холл, скользя по мраморному полу. Похоже, сюда выходили двери с запада и востока, но Ондайн не успела хорошенько осмотреться, потому что Матильда торопила их по широкой и витой лестнице в верхние покои. Уорик более не держал девушку за руку, и она шла позади. Матильда на ходу через плечо сообщала скороговоркой:

— Там, за лестницей, обеденный зал, моя госпожа, и старая контора. Жилые комнаты вот здесь, как вы сами видите. Семья обедает в западном крыле. Там же располагаются и комнаты Юстина. Комнаты графа — в восточном, а слуги и горничные живут на третьем этаже. Конечно, вы можете все изменить, если захотите…

— Матильда, мне кажется, что поместьем управляет умелая рука, — сказала Ондайн сладким голосом. Легкая и приятная дрожь возбуждения пронизывала ее; все представлялось просто чудесным. После года скитаний, голода и холода судьба преподнесла ей роскошный подарок: теперь она прекрасно одета, в превосходном окружении… В порыве чувств Ондайн решила полностью оправдать ожидания Уорика Четхэма.

Длинный, устланный коврами коридор вел к фамильной портретной галерее. Ондайн приостановилась.

— Как это восхитительно! — Она всплеснула руками, встала на цыпочки и поцеловала Уорика в щеку, приведя его в полное замешательство. — Моя любовь, вы ничего не рассказывали мне о своих великих предках…

Ондайн потупилась, пытаясь скрыть полученное от его замешательства удовольствие, и кокетливо увернулась, как бы желая получше рассмотреть портрет красивого пожилого мужчины в пышном парике, удивительно похожего на Уорика, но гораздо более чопорного.

— Это ваш отец, любимый? А этот портрет в самом деле принадлежит кисти Ван Дейка?

— Да, — ответил Уорик, настороженно вышагивая рядом с ней и пытаясь скрыть удивление ее образованностью. — Я же говорил вам, моя дорогая, — продолжал он, — что мой отец до самого последнего момента был верен Карлу Первому, а затем удалился в изгнание и сражался за его сына. Сам Карл заказал этот портрет.

Ондайн прошлась по галерее.

Со стен на нее смотрели старомодные леди и лорды с разными выражениями лиц: и веселыми, и меланхолическими, но почти все с золотой искоркой в глазах и пленительными чертами лица, как у Уорика. Она остановилась перед самым поздним портретом, отыскивая черты сходства с мужем, но на нем был изображен явно кто-то другой. Уорик воздерживался от модной завивки; он не уделял внимания прическе и просто завязывал волосы в узел на затылке. У мужчины на портрете по плечам рассыпались роскошные золотые кудри, а глаза были темно-зелеными. Он казался таким же красивым, как Уорик, но моложе и… беспечнее. Черты характера еще не запечатлелись отчетливо на его лице.

Уорик обнял Ондайн за плечи.

— Это — Юстин, моя любовь, — напомнил он.

— Ах да, конечно, — весело отозвалась она, озорно прижимаясь к мужу и слегка постукивая пальцами по его груди. — Когда я увижу этого молодого негодника, моего деверя?

— Уверен, что Матильда его поторопит, — ответил Уорик, озабоченный и взволнованный ее лаской и нежностью, хотя прекрасно понимал, что все это только игра.

Матильда покашляла.

— Надеюсь, Юстин где-то поблизости? — спросил Уорик с легким раздражением.

— Да, милорд. В ваше отсутствие он был образцом послушания, если можно так выразиться.

— Сомневаюсь! — Уорик взял Ондайн за руку и направился обратно в обеденный зал. — Если в зале разведут огонь, мы подождем его там. Матильда, поторопите Ирен с обедом, если можно.

Уорик следовал по начищенным до блеска деревянным полам за Матильдой, открывавшей двери, и подталкивал перед собой Ондайн. Она шла, потупив глаза, пока не оказалась в большом зале с массивным камином. Около камина — обитые парчой кресла и пуфики, еще дальше — стол на шесть персон, окруженный стульями с прямыми спинками и ножками в форме когтистых лап. Вся мебель была украшена резным орнаментом в виде чудовищ. На стенах, по обе стороны от сводчатых окон, висели богатые шпалеры. Перед каждым окном стояли деревянная полированная скамья и двойной серебряный канделябр. Огромная комната производила впечатление уюта и роскоши одновременно. Ондайн была немало удивлена богатому убранству замка лорда Четхэма.

Уорик плотно закрыл дверь, а Ондайн плавной походкой направилась к огню, чувствуя на себе взгляд мужа.

— А я не предполагал, — пробормотал он, — что встречу актрису такого ранга.

Девушка с достоинством села в роскошное, обитое парчой кресло.

— Я же говорила, мой господин, что много путешествовала и бывала при дворах.

Уорик подошел к ней, оперся о спинку кресла и пристально заглянул ей в лицо.

— Вы удивляете даже меня, моя дорогая, — усмехнулся он. Ондайн широко открыла глаза, осчастливленная непринужденностью его обращения.

— Неужели я неправильно вас поняла, лорд Четхэм? Я думала, , что должна предстать перед домочадцами любезной, грациозной, хорошо воспитанной леди и, кроме того… обожающей своего мужа.

— В следующий раз, пожалуйста, предупреждайте заранее, когда соберетесь меня «обожать», — с досадой пробормотал Уорик, испытующе глядя на нее, в то время как она делала вид, что сосредоточенно смотрит в окно.

— Что там внизу? — спросила она, высовываясь наружу.

— Конюшни, — ответил он коротко и приблизился к ней, показывая через плечо на дворцовые постройки. — Там подальше, за холмом, — деревня и фермы. По воскресеньям после обедни а деревне устраивают ярмарку. Хотя у нас есть домовая церковь, внизу, в восточном крыле, Четхэмы последнее время пристрастились к народным гуляньям. Но не волнуйтесь, моя дорогая, я уверен, что вы справитесь со своей ролью… в любой обстановке.

Она хотела ответить на издевку, скрытую в его словах, но дверь отворилась, и комнату наполнил приятный негромкий смех:

— Женился! Уорик, да ты просто плут! Даже словом не обмолвился. Где же та несравненная красавица, которая завоевала твое сердце?

Ондайн обернулась и увидела молодого человека, которого чуть раньше рассматривала на портрете, на этот раз во плоти.

Юстин был на пять-шесть лет моложе брата — хотя возраст Уорика с трудом поддавался определению — и так же очарователен. Его глаза горели восхищением; он снял с головы украшенную пером шляпу и отвесил изящный, почти благоговейный низкий поклон.