Кошка Скрябин и другие - Марианна Гончарова

– А вы – что? – Мы в ужасе, люди рыбу купили, фаршировать, может, гостей ждали…

– А что мы? Почистили, поджарили и съели. И котику, конечно, дали. Кормильцу нашему.

Смотрим, Скрябин как-то нахмурилась, отошла, в угол села и задумалась. У нее такая манера – когда чем-то недовольна, сядет и смотрит в одну точку. И сопит. А усы сразу в растопырку, как у кота Базилио в кино.

Ну мы и сами не рады – зачем нам такое вороватое. Ну чтобы разговор поддержать, спрашиваем, мол, а зовут-то кота как?

– А! Гы-гы! – говорит хозяин. – Его по паспорту, значит, Геракыл зовут, так мы его купили, с таким именем Геракыл. Но теща моя неправильно паспорт прочитала, по слогам моя теща читает, полуграмотная она. Так оно и получилося – Геракыл. Так оно ж и подходит ему, эт имьячко – он Геракыл и есть. Гы-гы-гы.

Тут вот Скрябин поднялась и пошла на гостей пружинистой сдержанной походкой, глядя хозяину Геракла в переносицу…

– Э! Э! Че это она? Че эт?

Короче, ушли они, покусанные и поцарапанные.

Раннее утро. Март. Весна. Но за окном все еще простуженно шмыгает, чавкает, шлепает, кашляет и чмокает постылая зима.

Кошка Скрябин неподвижно сидит на подоконнике между нежной орхидеей и ветхим, опытным, мудрым, повидавшем на своем веку кактусом.

Орхидея трепещет и волнуется, кактус скептически наблюдает и подремывает.

Жалко мне ее, Скрябин. По маме – она дикая кошка, фелициус-фелициус, а по папе… С папой сложно.

Котятам, когда они прозрели, сказали, что их папа – прославленный кот капитана дальнего плавания. Хотя нет – вроде говорили, что их папа – прославленный кот летчика-испытателя. Им сказали, что их папа бесстрашный, отважный, и стоит на рубежах нашей отчизны, и сторожит, чтоб враг не пролез и чтоб котята мирно спали, что он далеко.

Короче. Безотцовщина она – наша Скрябин, чего уж там. Безотцовщина из многодетной семьи.

Поэтому педагогически запущена, детские психические травмы, характер сволочной. По любому поводу кидается и кусает не на шутку.

Но мама моя в ней души не чает. И кошка Скрябин это очень хорошо понимает. Эта парочка, эти двое – женщина и кошка – нежно привязаны друг к другу. Они припрятывают друг для друга вкусные кусочки. Мама оставляет Скрябин йогурта со злаками, фруктами и отрубями. А Скрябин, например, вчера залезла в кухонный шкафчик и сбросила маме вниз шоколадку. Наблюдала сверху, караулила, пока мама ее не подобрала и не сказала ей: «Спасибо». Потом уже с довольной мордой спрыгнула вниз. Но иногда они ссорятся и даже дерутся, не делаю скидки на то, что Скрябин – кошка, а мама – нет.

Я сижу в своей бывшей детской с ноутбуком на коленях. А мимо – мне видно в открытую дверь – тянется процессия: впереди ступает мама, следом за ней след в след тащится Скряба. В зубах она держит своего потрепанного фетрового краба, за ним тянется удочка на толстой леске. (Мы ее не отрезаем, чтобы краб не потерялся.)

Потом все в том же порядке чинно шествуют в обратную сторону: мама, Скрябин, краб, удочка.

Мама иногда останавливается в проеме двери, что-то спросить или ответить на мой вопрос, кошка Скрябин тоже останавливается, тоже поворачивает голову, и у нее такое же выражение лица в тот момент, как и у мамы.

Каждый вечер, прежде чем лечь спать, Скряба мурлыкает мелко, нежно, как колокольчик, – ищет краба, чтобы сводить его на горшок, покормить и уложить его спать. Мы тоже его ищем всем домом, потому что знаем, никто не сможет спать, пока ребенок Скрябин не уляжется рядом с ней почивать.

Иногда Скрябин забирается в стиральную машину – надо быть внимательной, предупреждает меня мама, иногда вдруг выныривает на балкон и оттуда орет не своим голосом, не привыкшая к морозу, иногда просто сидит на ковре в гостиной в полной прострации, сливаясь с ним в сумерках. И мы через гостиную ходим осторожно, как по минному полю, – чтобы случайно не наступить на ее хвостик.

Словом, так – наша кошка Скрябин стала полноправным членом нашей семьи. В нашем доме она – там, где трудно. Чтобы сделать еще трудней. Но зато интересней.

Скрябин растолстела.

– Поправилась чуть-чуть, – деликатно мама.

– Потолстела!

– Это у нее мех. – мама.

– Это у нее бока, мама! Ест уже девятый раз.

– Ну она ведь дробными дозами! – возражает мама.

А Скрябин смотрит с укором, обижается, морду воротит. Сгорбилась, голову опустила, хвост волочится по полу – всем своим видом демонстрирует, как ее, такую маленькую, худенькую крошку, оскорбили. Укладывается к маме на колени и не помещается. Сначала под моим оценивающим взглядом поворачивается то так, то сяк, потом ложится ко мне спиной, мол, больно надо с такими дело иметь. К слову, как она умеет держать взгляд, прям не животное, а женщина-красавица, и королева притом. Но после поправки Скрябин под моим взглядом еще держит форму кое-как, но вдруг ее охватывает сладостная дрема, голова падает, кошка засыпает, растекается по маминым коленям, как Днепр при тихой погоде, и даже редкая птица, пытающаяся долететь до его середины, не могла бы ее заинтересовать.

Я же говорю, растолстела.

Кошка Скрябин – хвастунья. В связи с чем требует к себе особого отношения. Да, она из каких-то особых кошек, то ли диких, то ли камышовых. Она не орет по пустякам, и вообще она не орет. Еще чего?! Она трогает лапой. Когда ей что-то надо, Скрябин вытягивает лапу и трогает, трогает мягко, но требовательно, иногда толкает. А если не понимаешь, она может и куснуть. Но все это молча. Хотя от обычных дворовых мяукающих кошек она отличается лишь кисточками на ушах, толстым по всей длине, полосатым, как у енота, хвостом и роскошной бархатной шелковистой шубкой.

Вчера кто-то постучал в двери. А я в наушниках, не слышу. Скрябин сразу поняла: это же мама! Но не стала кричать «откройте, откройте» и не стала царапать входную дверь. Она побежала ко мне и потрогала лапой. Чуть отбежала, оглядываясь на меня, опять подбежала, потрогала лапой, отбежала, подбежала, ударила лапой и уже вместе со мной побежала к двери. Умница.

Только толстая.

Кошка Скрябин делит мир на котов и людей.

Она – кот. Ее краб – кот. Мартын, неудавшийся жених, который ее прокатил, отказал в дружбе, нежности и покровительстве, – кот. Коварный, гадкий, балованный, прекрасный, мрррр… любимый, любииимый… Да, он тоже кот. Я – кот. Потому что я с ней играю и ей мяукаю. Мур-Мон Амур, западно-сибирская лайка, – большой противный глупый кот, с ним тоже можно играть и настучать ему в бубен.

То-что-за-окном – ветер, дождь, воробьи, голуби, ветки деревьев и виноградная лоза – коты. Незнакомые загадочные коты.