Влюбленная Пион - Лиза Си

— Я вижу.

В небе висел тонкий месяц, но было достаточно свет­ло, чтобы я увидела тропинку, идущую от моих ног по берегу озера прямо до порога его дома. Казалось, само небо решило, что этот вечер мы проведем вместе.

Все это было так необычно. Вдруг мое внимание от­влекло непривычное ощущение. Мои крошечные ту­фельки совершенно промокли, и я почувствовала, что вода запятнала даже подол моей юбки. Я сделала кро­шечный шажок от берега, и гладкая поверхность воды заволновалась. Я подумала о том, как эти волны разобь­ются о лодки, в которых катаются на озере другие возлюбленные, о том, как они будут ласково касаться стен павильонов Любования Луной, где молодые супруги ищут уединения, спасаясь от нескромных взглядов до­машних.

— Тебе бы понравился мой дом, — сказал он. — У нас красивый сад, хоть и не такой большой, как у вас: ка­менная горка, павильон Любования Луной, пруд и сли­вовое дерево. Когда оно цветет весной, сад наполняется чудесным ароматом. Каждый раз, когда я буду смотреть на него, я буду думать о тебе.

Мне бы хотелось провести с ним брачную ночь. Мне бы хотелось, чтобы это случилось прямо сейчас. Я по­краснела и потупилась. Когда я взглянула на него, он смотрел мне прямо в глаза. Я знала, что он страстно же­лает того же. Но это мгновение быстро испарилось.

— Мы должны возвращаться, — сказал он.

Он поторапливал меня, но мои туфли скользили, и я шла очень медленно. Мы приблизились к усадьбе, и я стала различать звуки оперы. Стражники губернатора Ду били и пытали Мэнмэя, и он кричал от боли. Зна­чит, представление близилось к концу.

Юноша поднял меня и опустил на пол беседки Лю­бования Луной. Вот и все. Завтра я опять начну гото­виться к свадьбе, а он будет делать то, что делают все молодые мужчины перед встречей со своей женой.

Он заглянул мне в глаза.

— Мне понравилось разговаривать с тобой об опере.

Наверное, это не самые романтичные слова, кото­рые мог произнести юноша, но для меня они были та­кими, потому что этим он показал, что его интересует литература и домашняя жизнь и что он на самом деле хотел знать о том, что я думаю.

Он поднял ветку ивы и передал ее мне.

— Сохрани ее, — попросил он, — на память обо мне.

— А пион?

— Я буду хранить его всю жизнь.

Я украдкой улыбнулась, потому что меня звали име­нем этого цветка.

Его губы были совсем близко к моим губам, и когда он заговорил, его голос задрожал от переживаемых эмоций:

— У нас было три счастливых вечера. Это больше, чем у многих женатых пар бывает за всю жизнь. Я ни­когда их не забуду.

На моих глазах показались слезы, а он продолжил:

— Ты должна возвращаться. А я подожду здесь, пока ты не отойдешь достаточно далеко.

Я закусила губу, чтобы не расплакаться, и отвернулась от него. Затем я в одиночестве побрела к главному саду, остановившись у пруда, чтобы спрятать ветку ивы под тунику. Только когда я услышала, как губернатор Ду об­виняет свою дочь, стоящую перед ним, в том, что она — отвратительное привидение из мира мертвых, я нако­нец вспомнила, что запачкала туфли, чулки и подол юбки. Мне следовало незаметно пройти в свою комна­ту и переодеться, чтобы никто меня не увидел.

— Вот ты где, — сказала Ракита, выступив из темно­ты. — Твоя мать велела мне найти тебя.

— Я была... Мне нужно было... — Я вспомнила, как в первый вечер Ива играла роль Благоуханной Весны. — Мне было нужно воспользоваться ночным горшком.

Сестра недоверчиво ухмыльнулась.

— Я была в твоей комнате. Тебя там не было.

Поймав меня на лжи, Ракита с подозрением посмот­рела на меня. Она рассматривала мою юбку, грязный подол, запачканные туфли, и ее улыбка становилась все шире. Затем она сделала умильное лицо, с сочувствен­ным видом взяла меня за руку и ласково сказала:

— Представление подходит к концу. Я не хочу, чтобы ты все пропустила.

От счастья у меня кружилась голова, и потому я по­верила, что она хочет мне добра. Скрытая сила, которая вышла на поверхность, когда я решилась перелезть че­рез балюстраду павильона Любования Луной, вернулась в потайной уголок моей души, потому что я не стала вырываться от Ракиты и не села на свою подушку на зад­нем ряду, но позволила ей провести себя через ряды си­дящих женщин в передний ряд, где мне пришлось втис­нуться между маленькой Цзе и моей кузиной. Я была беспомощна, глупа, но самым нелепым образом увере­на в том, что испытываемое мной блаженство свиде­тельствует о моей неуязвимости. А поскольку я сидела рядом с Цзе, я оказалась рядом со сгибом ширмы и мог­ла видеть то, что происходит на сцене.

Я увидела море черноволосых мужских голов, но вскоре заметила моего поэта. Он сидел рядом с моим отцом. Через несколько минут я заставила себя отвести от него взгляд и посмотреть на сцену: император пы­тался примирить две стороны. Воззвания были прочи­таны, почести возданы. Произошло счастливое воссое­динение двух молодых возлюбленных — поистине сча­стливый конец, однако губернатор Ду и его дочь так и не помирились и никогда не помирятся.

Мужчины, сидевшие по другую сторону ширмы, вскочили на ноги и принялись аплодировать и выкри­кивать слова одобрения. Женщины кивали, выражая согласие со справедливым концом.

Как и в первый вечер, на сцену поднялся папа. Он поблагодарил всех за то, что они посетили наш жалкий дом и не пожалели времени на эту никудышную пьесу. Затем он похвалил странствующих актеров и слуг, кото­рым пришлось на время забыть о своих обязанностях, поскольку они принимали участие в подготовке пред­ставления.

— Сегодня ночью мы размышляем о любви и судь­бе, — произнес он. — Мы видели, как закончилась ис­тория Линян и Мэнмэя. Мы знаем, что ждет сегодня ночью Ткачиху и Пастуха. А теперь давайте поговорим о том, как начинается другая любовная история...

Вааа! Он собирается объявить о моей свадьбе. Поэт опустил голову. Он тоже не хотел этого слышать.

— Многие из вас знают, что я имею счастье считать своего будущего зятя своим хорошим другом, — сказал папа. — Я так давно знаю У Жэня, что он словно стал мне родным сыном.

Папа поднял руку, чтобы показать на того мужчину, за которого я выйду замуж, но я закрыла глаза. Три дня назад я бы проследила за его рукой, чтобы хоть краеш­ком глаза взглянуть на своего будущего супруга, но сей­час я не могла оставить нежность, кружившую мне го­лову. Мне хотелось продлить это чувство еще хотя бы совсем немного.

— Мне нравится, что Жэнь так хорошо умеет обра­щаться со словами, — продолжил мой папа. Но мне не очень нравится, что он постоянно обыгрывает меня в шахматы.

Мужчины одобрительно засмеялись. Женщины, си­девшие рядом со мной за ширмой, молчали. Я чувство­вала взгляды, полные неодобрения и презрения. Жен­щины метали их в мою спину, словно кинжалы. Я от­крыла глаза, посмотрела направо и увидела, что Цзе смотрит в щелочку в ширме, и ее ротик сложился так, словно она хотела удивленно воскликнуть. Наверняка мой муж страшен и уродлив.