Звезда второго плана - Георгий Ланской

– А ты чего? – спросило Егор.

– Да ничего. Шифруюсь, как могу. Вот сейчас нас с тобой спалят тут, и все, пойду по миру. А как не хочется, ты бы знал…

Рокси вздохнула.

– Сейчас-то у него какие могут быть подозрения? – пожал плечами Егор. – Ты же почти невинна. Димка на гастролях, так что с ним тебя точно не застанут.

Рокси недоуменно посмотрела на Егора и нахмурилась:

– При чем тут Димка?

– Что значит – при чем? – удивился Егор. – Вы разве не… того?

Она рассмеялась, громко, на весь зал. Официанты, жавшиеся у стен, навострили уши и нервно заерзали.

– Гош, окстись, ты на каком свете живешь? Мы уже давно не… того, как ты изящно выразился.

Егор откинулся на спинку стула и захлопал ресницами. Она наблюдала за его удивлением с веселым удовлетворением.

– Как это – давно? Я неделю назад его спрашивал, как у вас. Он заверил, что все нормально.

– Ну да, он заверит, – усмехнулась Рокси, закурила и выпустила вверх сизое облачко. – Егор, мы расстались давным-давно, практически сразу после возвращения с Гоа. Скажу тебе откровенно, находиться рядом с ним долго – невыносимо. Он как дите малое, никакой самостоятельности. В голове вата… по-моему, он с детства ни одной книги не прочел. Ты обращал внимание, какой он глупый?

Егор вертел в руках вилку и не отвечал.

Рокси мрачно курила, изредка оглядывая зал.

– В общем, разошлись мы, как в море корабли, – подытожила она. – Он неплохой парень, развлекаться с ним – самое то. Но держать его в качестве любовника – увольте. Слишком уж он на себе зациклен. А с тех пор, как умер его продюсер, Димку словно подменили. Сломался он, живет по инерции, как щенок, потерявший хозяина. Жалко его, честное слово.

– Давно видела его?

– Позавчера. Заезжала вещи забрать кое-какие.

– Как это – позавчера? Он же на гастролях.

Рокси покачала головой:

– Егор, он в Москве. Сидит у себя, на улицу почти не выходит и пьет все время. Вчера видела парнишку этого, из группы «Тротил», Илью, кажется. Ну, он и сказал, что Димка как певец кончился.

Дима буравил взглядом трезвонивший мобильный, на котором высвечивалась дурацкая надпись: «Вызывает Егор».

Отвечать на звонки совершенно не хотелось.

Егор сразу же поймет, что он пьян, начнет ругаться и учить жизни, а слушать это не было сил. Можно было бы отключить телефон совсем, но это был бы перебор. Вдруг позвонит кто-то важный – с очередным счастливым билетом в жизнь?

Текила кончилась.

Дима посмотрел на пустую бутылку, жалея, что ее нельзя выжать, как половую тряпку, нацедить еще хоть полрюмки. Лайм, порезанный дольками, тоже кончился, и только зеленая попка одиноко лежала на блюдечке, рядом с влажной горкой соли.

Разговаривать с Егором было еще и страшно.

Он как никто мог вытягивать из Димкиной души все самое темное, а откровенничать о том, в какую ситуацию Димка влип, не хотелось. Черский будет ругаться, обзывать дураком и дебилом. Потом, конечно, придумает, как быть, но выдержать первую волну его возмущения бывало тяжело.

Пусть лучше так…

Телефон наконец захлебнулся возмущенным звонком и смолк. Дима сунул его под подушку. Пусть трезвонит. Пусть вообще звонят все кому не лень. Абонент находится в алкогольной нирване и потому вне зоны доступа.

Отстаньте!

Алкогольная нирвана все не приходила, несмотря на то что он пил уже несколько дней, в гордом одиночестве.

Сначала он таскался по клубам и пил там, делая вид, что все хорошо, но вокруг знали – все плохо. Все так плохо, просто хуже некуда, и Димка, вливая в себя огненную воду, замечал их злорадные взгляды: все, мальчик, допрыгался! Кончилась твоя райская жизнь, не успев начаться. Еще только-только крылышки расправил на пути к звездам, а тебя уже подбили из зенитки, и ты на одном крыле уходишь на бреющем куда-то к родному аэродрому, надеясь на чудо…

А чуда не будет, потому что пилот убит, а ты – всего лишь пассажир, от которого ничего не зависит, хоть плачь.

Вездесущие журналисты без всяких церемоний совали в лицо микрофоны и ехидно осведомлялись, как живется восходящей звезде без всемогущего продюсера, скончавшегося во цвете лет, и кто теперь будет давать ему деньги. Дима делал серьезное лицо и пафосно сообщал, что со смертью Юрия Люксенштейна его собственные жизнь и карьера не кончились, концерты распланированы на год вперед и везде проходят с аншлагами. На телевидении вот-вот появится новый видеоклип, а сам он вскоре порадует поклонников новым альбомом. Журналисты хмыкали и издевательски просили уточнить сроки выхода альбома и клипа. Дима тушевался и мычал что-то нечленораздельное.

В продюсерском центре тоже все было плохо.

Работать никто не хотел. Звуковики мрачно пили кофе на своих драгоценных пультах, клипмейкеры уныло караулили бухгалтера, стараясь вырвать свои кровные, и даже техничка, видя, что хозяина нет и, по всей видимости, не будет долго, прибиралась с обреченной небрежностью. Персонал прятался по углам, тревожно обсуждая в курилках, что с ними будет дальше: возьмется ли за дело вдова Люксенштейна, поглотит ли продюсерский центр компания «Индиго», которой владел Александр Боталов, или их попросту выставят на улицу, а офис продадут с молотка?

Последний вариант казался наиболее вероятным.

Вдова занималась артистами без малейшего представления о том, как это следует делать, планируя их гастрольный график так, что тем некогда было вздохнуть. Артистам урезали гонорары, композиторам и текстовикам не платили вообще, поскольку и старого материала было завались, а небалованная гастролями провинция привыкла потреблять то, что предлагают.

Как там? Пипл хавает?..

Дима сломался через два месяца в очередном Мухосранске. Ему, уже привыкшему жить на широкую ногу, теперь не хватало даже на еду. Гонорар от выступления балансировал в пределах сотни долларов, а концерты, которыми он так хвалился перед журналистами, проходили не столь уж часто. Организация выступлений была отвратительной. Петь приходилось даже в городах, не нанесенных на географическую карту.

– А что такое райдер? – спросила Диму толстая тетка-администратор в захудалом Доме культуры, когда он попытался объяснить ей, что условия не соответствуют тому, к чему он привык. Выслушав, тетка беззлобно рассмеялась и махнула рукой:

– Ой, дурачок! Райдер! Слово-то какое смешное. Откуда у нас тут райдеры? Понаписали тут… Коньяк вам, к примеру, зачем?

– Для горла, – зло сказал Дима. – Не знаете, что коньяк полезен для связок?

– Чаю попьете, не графья, – фыркнула тетка, и ее монументальный бюст заколыхался от праведного возмущения. – Внизу столовая, придете, вам Наталья Иванна чаю нальет. А то знаю я вас, артистов, алкашня одна…