Саркофаг - Андрей Посняков

– Улица Солдата Корзуна, дом… квартира… – еще больше побледнев, хотя, казалось, куда уже больше-то, четко, словно вызубренный урок, выпалил блондинчик.

– Смотри, если врешь…

– Нет, нет, что ты! Зачем мне тебе врать… Не-е-е надо-о-о-о-о… – увидев направленный в лоб ствол, парень жутко завыл, заплакал… на светлых брюках его вдруг расплылось темное пятно, запахло мочой. – Не на-а-адо-о-о…

Леночка без всяких сантиментов нажала на курок…

Ничего не произошло. Только щелчок.

– Увы, – цинично усмехнулся Максим. – С патронами у нас проблема. Впрочем, ты можешь воспользоваться топором, пожалуйста! Кстати, там еще в коридоре двое…

– Черт с ними. – С неожиданной усталостью девушка махнула рукой. – Уходим. Кажется, он не соврал.

– Не соврал, не соврал я-а-а-а… господи-и-и-и…

– Ну, уходим так уходим. – Пожав плечами, Тихомиров брезгливо пнул скулящего хозяина хаты. – Продукты в квартире имеются? Ну!

– Д-да-а-а… вон там, внизу, в серванте-е-е… – блондинчик все никак не мог успокоиться, все косился со страхом на бывшую супругу.

– Оп-па! Это мы удачно зашли! – Распахнув нижний шкафчик, Макс с удовольствием обозрел открывшуюся ему картину: десятка два консервных банок – тушенка, сгущенка, шпроты. – Интересно, откуда такой богатство?

– Это не мое-о… Дамира-а-а. Он у меня последнее время жи-и-ил…

– Ага, не твое, значит. Ладно, было Дамира, стало наше, ему уж все равно теперь ни к чему… Лен, мешка никакого поблизости не наблюдаешь?

– Мешка? А вон в углу рюкзачок. Бросить? – Угу.

Быстро покидав банки в рюкзак, Тихомиров махнул рукой:

– Ну, вот теперь – пошли.

Выйдя в прихожую, он остановился напротив вешалки, выбирая подходящую куртку. Леночка-то себе уже, кстати, выбрала – пусть мужская «аляска», так ведь не в рваной же майке ходить, чай, не май месяц.

А парни, губастики, все так и лежали… Даже не дернулись.

Макс удивленно свистнул:

– Чего не сбежали-то?

– Да-а… а вы бы потом за нами погнались… и – из ВОЛЫНЬ!..

Хм… странная логика. Тихомиров отворил входную дверь, галантно пропустив даму вперед.

Снова замелькали пролеты. Наполненный дармовой жратвой рюкзак приятной тяжестью давил на плечо.

– Давай-ка побыстрей, Лена, как бы эти козлики за нами не погнались… на подмогу бы не позвали.

– Не позовут, – презрительно хохотнула девушка. – И так уже все обмочились. Там Дамир был опасный, а губастые эти – так, шушера, маменькины сынки типа моего благоверного. Гламурные мальчики. Нет, эти никуда не сунутся и ничего не предпримут – так и будут ныть. Тем более у них, кажется, еще водка осталась.

– Угу, осталась. А в придачу к ней – жмурик. Неплохая компания, черт побери!

Дверцы оставленной во дворе «тойоты» оказались распахнуты – пока Тихомиров решал проблемы, кто-то не терял времени даром: обшарили весь салон, багажник, но ничего не взяли, так как ничего и не было. Макс вставил в замок зажигания ключ, повернул… Ничего! Никакого эффекта!

– Аккумулятор сперли, сволочи, – хмыкнула Леночка. – Вот как нынче тут. Неужели пешком в Ульянку попремся?

– А на машине все равно не доехали бы – на главных улицах, говорят, везде баррикады…

– Ну, это да… Тогда что же – пешком? А по пути райончики-то те еще… и в старые-то времена – не очень. Эх, жаль, патроны закончились! Но я пистолет прибрала, если что – так хоть напугать.

– Главное у нас сейчас вовсе не пистолет, – выходя из машины, усмехнулся Макс. Пристроив на плечах рюкзак, обернулся. – Главное – продукты. А в Ульянку на дрезине поедем.

– На… на чем?

– На дрезине. Штука такая – по рельсам движется.

– Да знаю я, что по рельсам. Но ведь за это платить придется.

– Придется. – Максим похлопал по рюкзаку. – А это что?

– Ах да, я и забыла.

Пройдя по Московскому, они свернули на Ленинский, почти весь покрытый черными остовами сгоревших троллейбусов и машин. Сразу же за поворотом, почти полностью перегораживая проезжую часть, лежал перевернутый набок длинный желтый автобус, тоже наполовину обгоревший. Путники обошли его с опаской – мало ли кто там мог прятаться? Однако повезло – никто на пути не попался: то ли местные отморозки выходили на охоту с наступлением темноты, а днем отлеживались, то ли тому имелась какая-нибудь иная причина.

Стоявшие вдоль проспекта дома частью были разрушены (такое впечатление, что гранатометами), частью же все еще производили впечатление жилых: из форточек торчали закопченные трубы буржуек, кое-где весело поднимался в небо дымок, во дворах, у подъездов, под пристальным присмотром взрослых играли малыши. Дети постарше, подростки, сбившись в стайки, оккупировали скамейки у детских садов, кое-кто помогал родителям, азартно распиливая на дрова заборы и росшие по краям тротуара деревья.

– К зиме готовятся. – Леночка усмехнулась и кивнула на полностью разрушенный дом из числа так называемых «элитных». – А этим уже ничего и не надо. В Шушарах все так же происходило, хоть и дом с охраной. Охрана же первая и начала… как кормить перестали. А потом уж и остальные соседушки подключились, из всяких там хрущевок. У нас же как? Богатеев пограбить – святое дело! Вон, обрати внимание, где народ еще жив? В брежневках, в «кораблях» панельных… А в каком-нибудь «Изумрудном городе» – увы. Выкормили охрану, вооружили… на свои головы, идиоты.

– Се ля ви, – пожал плечами Максим. Честно говоря, ему было не очень-то и жаль «богатеньких буратин», да и не до того пока – для начала нужно было где-то осесть, разобраться, прикинуть, как дальше действовать.

А вот Леночка вдруг пустилась в воспоминания – наверное, просто перенервничала там, в квартире на Московском, шутка ли – человека завалить. Пусть даже тот и подонок конченый, а все же…

– Я после развода в Шушары переехала – родители квартиру подарили, в жилом комплексе… Ой как там жильцы друг перед другом хвастались, носы задирали, как же – элита! Еще б не элита! В подъезде консъерж, вежливый такой старикан, пенсионер военный, а еще – охрана. Автостоянка только для жильцов, детский сад свой, парикмахерская, магазины – живи да радуйся. Так своим мирком жили, не замечая, что вокруг творится, что кругом – в тех же Шушарах – обделенных жизнью нищебродов-завистников тьма! Ничего не видели и никого – слепые… Да охрана никого лишнего и не пускала. А вот когда навалился этот чертов туман, когда весь мир стал рушиться, вот тогда… тогда они появились! Охрана же первая и начала грабить как же, богатенькими да не поживиться? Закона-то нет, милиции, прокуратур, судов – тоже! В квартиры стали врываться, грабить, потом и до убийств дело дошло. Местные гопники подключились – а как же! Старик тот вежливенький, консьерж, что всем всегда кивал, здоровался, улыбался, взял топорик да в квартире на втором этаже женщину зарубил, а ее сынишку потом две недели там же в квартире насиловал… Вот вам и маленькие неприметные людишки, так сказать, «простой народ», люмпены! О, они все видят, все примечают и копят, копят зависть и злобу… И вот когда прорвалось… О себе я уж и молчу… вспомнить страшно.