Плохой хороший парень - Кэрри Прай

они позиционировали себя, пока не привлекли внимание настоящих бандитов. Ох, я до сих пор помню голоса этих маргиналов, которые захаживали к нам каждые выходные. А ещё я помню мольбы своих никудышных родителей, которых после вышвыривали из квартиры, как неугодных грызунов.

Я сделал паузу, насильно стараясь воспроизвести тот мрачный день в памяти.

— Дверь захлопнулась. Крики стали тише. А я прождал до утра, стоя босиком на холодном полу, в надежде увидеть их снова. Но вместо них я увидел колонну из «сердобольных» девиц, желающих упрятать меня в стенах детского дома. Уже довольного взрослого, но ещё не имеющего право на собственное мнение.

Юна не произнесла не слова, но явно требовала продолжения.

— Как я потом узнал, их сдали. Усадили на несколько лет, не побрезговав воспользоваться квартирой за немыслимые старания, — горький смешок вырвался из груди. — И когда я решил, что больше не ответственен за их грязные поступки и могу заняться собой, то судьба жестоко раздавила мои амбиции.

Наши взгляды встретились.

— Мать была беременна, когда угодила в тюрьму. И не подарив мне любви, она наградила меня Диной. Пятнадцатилетнего пацана, который ничего не знал о заботе.

Едва Юна пожелала задаться, как я ответил на её вопрос:

— Да, её привезли в тот же детдом. К тому времени я успел построить планы о независимой жизни, но моментально их приглушил. Мне пришлось думать за двоих… Пропадал в компьютерных классах, пытаясь хоть немного социализироваться. Я понимал, что мне нужно, но не знал, как этого достичь. Ответ пришел быстро.

Волкова вопросительно выгнула бровь.

— Я заметил, что могу добраться до того, что люди привыкли прятать. Мне не составляло труда проникнуть в их жизнь. Слышать их, видеть и даже пользоваться секретами. Однако не я не мог не предположить, что тем временем следят за мной. И вот детские шалости превратились в нечто крайне опасное.

— Тебя рассекретили?

— Да, но не для того, чтобы отшлёпать ремнём. Мне предложили работу, а взамен пообещали будущее. В нём был счастлив я, была счастлива Дина. Было грех от такого отказываться, — хохотнул я, но едва ли был весел. — Но голословный договор имеет свойство меняться, свобода становиться весьма размытым понятием…

Она не заслуживала это знать. Это я захотел выговориться.

Будто ударенная током, Юна подскочила с кровати.

— Дину держат в заложниках?

— Условно. На деле она счастлива и тонет в заботе. Это такой перевалочный путь перед полной самостоятельностью. Не кипятись, Мурка, всё под контролем.

Но Волкова не думала успокаиваться. Она металась по комнате, как разъярённая львица и не стеснялась бросаться ругательствами. И тут я почувствовал странное чувство. Ещё никто не сопереживал моей сестре так, как делал это я.

О ней думал ещё одни человек.

— Мы можем это исправить, Тимур, — сказала она, остановившись. — Ты всё расскажешь в полиции и…

Когда я подошёл к Юне, она стояла ко мне спиной и держалась рукой за дверную ручку, будто за плёвой преградой нас обоих ждало спасение. Убрав волосы с её плеча, я тихо прошептал девчонке на ухо:

— Ты борешься с муравейником будучи ветром. Исключая несколько пешек, ты рождаешь десяток новых. В этом нет толка, Юна. Ты зря тратишь время.

— Но мы можем спасти тебя.

Меня позабавила её наивность.

— Поверь, я не нуждаюсь в помощи. Ещё немного, и ты сама в этом убедишься. Ещё немного, и ты пожалеешь о своих намерениях.

Уже тогда я знал, что выйдя за порог квартиры наткнусь на Стаса. Уже тогда я знал, что мне придётся выбирать. Уже тогда я знал, что мой выбор сломает несколько судеб.

11

Мне хотелось как можно быстрее покинуть квартиру Юны. Все эти откровения вызывали зуд под кожей. Словно поддавшись искусителю в облике симпатичного ангела, я опрометчиво раскрыл страницы своей биографии. Теперь она видит во мне уличного щенка, который нуждается в заботе.

Этот сочувствующий взгляд. Снисходительный тон. Сантименты.

Редкая гадость.

Чем больше Юна узнавала меня, тем уязвимей я был и ненароком подставлял её. Дверца шкафа приоткрылась самую малость, зато какой был сквозняк…

Подобного не могло повториться. Слишком опасно.

Вырвавшись из «дома исповеди», я намеревался остыть, подавить чувство презрения к самому себе, но тут подобно тревоги раздался мерзкий голос:

— Не торопись, Май. Карета уже подана.

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы отчётливо пририсовать кривую улыбку Стаса и его одержимый взгляд, что оставлял фантомные порезы на спине.

Тёмный автомобиль поравнялся со мной, как тот железный хищник. Дверь распахнулась, приглашая в салон. Отказаться я не мог, пусть всем нутром того желал.

Эта встреча не стала мне новостью. Я был к ней готов.

Запрыгнув на переднее сиденье, я не успел откусаться приветствием, потому что был силой придавлен к спинке. Мясистая рука обхватила мою шею, отобрав возможность дышать. Пассажир за спиной был явно рад устроить мне тёмную. Поймав его затылок, я почти поравнял наши лица. Безумец Алик не ждал ответной реакции и, оказавшись в собственной ловушке, стал свирепо пыхтеть и брыкаться.

— Ну хватит, девочки, — рассмеялся Стас. — Макияж испортите.

Алик ослабил хватку, несколько раз похлопав меня по руке, и только тогда я позволил ему вернуться на место.

— А наши встречи всё ярче и ярче, — встряхнулся я. — Стоит ли тратить время на перфоманс? Лучше найдите себе подружек.

Переключив коробку передач, Стас плавно повёл авто по дороге.

— Как это сделал ты? — оскалился водитель. — Ну уж нет. Я не хочу превращаться в размазню. Дочурке мента стоит только поаплодировать. Ранее я не видел тебя таким озабоченным. Что с тобой, Май? — он лихорадочно затряс головой. — Нет, не так. В чём секрет этой девушки? Ей удалось достучаться до твоего холодного сердца, что сравнимо с фантастикой.

Челюсть заныла от боли.

— Может, сам у неё спросишь? — предложил я. — Ты уже протоптал тропинку, так почему остановился? Едва ли её впечатлят твои дешёвые записки.

— Полагаю, ты меня опередил? — скорее уточнил он. — Ваши тайные свидания подталкивают на разные размышления…

— Перестань фантазировать, Стас. Это жутко нервирует.

— Но ты не станешь отрицать, что зачастил к девчонке?

— Не по своей воле, — гневно напомнил я. — И если ты решил покопаться в чужой жизни, то купи себе бинокль.

Мы притормозили напротив летней террасы. Посетители кафе ожидали свои заказы и наслаждались солнечной погодой. Никто из них не ведал о таких заботах, которые сковали меня.

— Решил угостить меня круассаном? — хмыкнул я, обратившись к Стасу. Несмотря на впечатляющий выпад, фигура Алика по-прежнему оставалась для меня незначительной. — Учти, я не переношу корицу.