Испытание выживанием - Айя Сафина

Потом я откусил протеиновый брикет – еще одна дрянь на вкус. Хотя если быть точным, то вкуса у этой дряни нет, зато у нее есть нужные для меня калории. Чертова энергия. Я постоянно думаю о ней, как будто я робот на батарейке. В условиях выживания все твое тело превращается в набор химическо-биологических реакций, которые двигают стрелки на внутренних часах организма. У меня очень мало этого невидимого времени.

Тут вы должны спросить: куда несет твою тупоголовую башку?

Тупоголовая башка.

А так вообще бывает? Башка она же вроде и есть голова. Не обращайте внимание, говорю ж, я спятил еще вчера. Я спятил еще восемь лет назад, когда в Падальщики пошел!

Ну так вот. Возвращаясь к вашему вопросу, который я сам себе задал, потому что я тут один и диалоги мне нужно вести за обе стороны. Куда я бреду? Почему я не попытался пробраться внутрь Желявы обратно?

Во-первых, этот гребаный псих – Маргинал – который уже восемь лет играет в невидимку, так и не вышел на связь в последующие два часа, что я прождал у того пня. Возможно, Трухина сообразила, что кто-то взломал ее РАБов21, и теперь рьяно отслеживала попытки Маргинала проложить мне путь обратно на базу. Крайслер меня как девственницу хочет, и Трухина ему с удовольствием мою душонку в расчлененке подаст! Я не стал рисковать.

Ну а во-вторых, пока я бегал-прыгал, пытался согреться, сумасбродная идея пришла мне в тупоголовую башку.

Аякс Бодхи. Его кто-то включил.

Почему-то это воспоминание никак не выходило из головы: Антенна с Вольфом показали мне мигающую точку потерянного в деревне Аякса, которая вот-вот была, а потом пропала. Сбой? Очень странный сбой, который произошел ни с того ни с сего. В этом мире случайностей не бывает. У всего есть причина, как и следствие. И возможно, сбой Аякса стал результатом игрищ все тех же бобров и волков, которые ссут на мой снег. Но даже если и так, у меня будет Аякс! Бронь посреди леса! Аякс это вам не домик в деревне, это целый танк, и выживать в нем можно гораздо успешнее, чем кажется на первый взгляд.

И вот представьте, что я решил наплевать на Желяву, где меня ждет расстрел, и отправиться в опасное приключение, ценой которого может стать моя жизнь, только для того, чтобы проверить, как там поживает перевернутая вверх тормашками БМП, в которой срет бобер. В свою защиту напомню вам, я спятил еще восемь лет назад, когда решил в Падальщики податься.

Честно признаться, куда бы я ни пошел, меня везде смерть поджидает, и я устал ее бояться!

Я прохожу порядка тридцати километров в день, больше – нереально, хотя летом можно делать марш-броски и на пятьдесят километров – тренировка Падальщиков воспитывает в нас потрясающую выносливость. Но зимой все осложняют сугробы, в которых оседаешь в двадцати шести килограммах экипировки. Если бы я не двигался, то так бы и потонул в снегу, как терминатор с большим пальцем вверх. Я одолел порядка девяносто километров за прошедшие три дня. До деревни, с которой начались все наши несчастья, причем не только несчастья самих деревенщин, но и несчастья желявцев, еще двести километров. Назад дороги уже нет, осталось одолеть всего две трети пути – я держусь за эту идею, как за край скалы, пока под ногами пропасть воет пустотой и смертью. В деревне я смогу найти пропитание, подзарядить костюм, если вспомню, как Халил работал с тем маховиком, смогу отоспаться на матрасе, черт возьми!

С трудом я отвязываю себя онемевшими пальцами, которые уже не отогреваются и кажутся мне чужеродными отростками. Чтобы узнать о степени переохлаждения тела, достаточно периодически сводить указательный и мизинец, если они сводятся с трудом, значит ты скоро превратишься в снеговика. Благо, мое тело еще противостоит холоду. Пока есть силы, надо поискать морковку для носа.

Я скрутил трос и засунул его в карман экипировки, а потом начал слезать с дерева. Ох, как же все болит! Я даже покряхтел немного, как старикашка, а когда спрыгнул на землю, не сдержался и пукнул. Хорошо, что зараженные не вычисляют нас по газовому результату нашей деятельности.

Я снова сверился с компасом, выбрал направление в сторону деревни, а потом замер.

Я прислушивался долго. Очень долго. Задействовал все свои рецепторы восприятия, чтобы заметить необычное движение ветра, услышать чересчур быстрые шаги, учуять запах гнили, которыми пахли уродцы. Потом снял винтовку с плеча и через прицел обследовал каждый миллиметр в округе, выискивая подозрительное движение веток и кустов, а может, и сами силуэты спящих убийц.

Чисто.

Я снова потянулся из стороны в сторону, размял поясницу и продолжил свой путь к Голгофе.

Нет, Тесс. Я еще не все дела закончил на этой земле.

И да, Тесс. Я продолжаю бороться.

18 января 2072 года. 10:00

Томас

Тесс не в порядке.

Я вижу это по ее глазам. Лопнувшие сосуды залили белки красным цветом, а под глазами синие впадины – все это можно было бы объяснить усталостью и недосыпом, если бы она была простым человеком. Но она такой же зараженный мутант, как и все мы. И если вирус в нашем организме подстегивает регенерацию, то почему она работает во всех, кроме Тесс?

Ее навязчивые попытки избежать смотреть на меня, как если бы она боялась, что я прочту ее мысли, подвели черту под решением задачи: они с Кейном не договаривают.

Из-за сестринской отстранённости – единственного солдата в наших рядах – план у нас получился полная муть. Мы и раньше не блистали смекалкой и находчивостью, гоняясь за зараженными посреди ИКЕИ и заворачивая Лилит в блинчик с начинкой, но в этот раз с воображением у нас еще более полная задница. И во всем этом я виню сестру.

Тесса отмела предложение Миши организовать поимку зараженного близ гостиницы, чтобы снизить риски атаки на нас целой армии. Тесса даже слушать не стала Перчинку, которая предложила вполне годный план посреди заброшенного военного городка с кучей препятствий и ходов в тридцати километрах от Бадгастайна.

– Вы не понимаете, – объясняла Тесс раздраженно, – нам не нужен абы какой зараженный. Нам нужен наисвежайший образец!

Звучит цинично, но так оно и было. Дело в том, что нам не хватало восемь вполне конкретных наборов генов, которые должны состоять в активной фазе у зараженного, и где их искать, мы понятия не имеем. Главным фактором здесь выступает не возраст особи, а скорее количество предшествующих звеньев в цепи заражения, а сколько их было, нам никак не узнать.

В моменты полнейшего ступора воображение разыгрывает идиотские пьесы из разряда «эх, как было бы здорово, если бы…», и мой мозг не был исключением из этого правила, а потому представлял глупые диалоги с зараженными, которые в реальность никогда не воплотить: