Люди средневековья - Робер Фоссье

Мы слишком мало знаем о том, что носили под одеждой в античные времена, чтобы оценить, принесло ли средневековье что-либо новое или нет. «Суконца» (petits draps), как говорится в фаблио и грамотах о помиловании, – это очень короткие штаны и удлиненные рубахи из льняного или посконного полотна, причем первые подпоясывали шнурком. Женщины закрывали верхнюю часть тела гимпом, доходящим до шеи и сколотым булавками, но совершенно неизвестно, носили ли они до XV века бюстгальтер или корсет. Верхняя одежда, естественно, более доступна: длинная рубаха с короткими рукавами, блио, шоссы из более плотной ткани, закрывающие живот, ляжки и иногда колени, под которыми их крепили, ба-де-шосс (чулки) до ступней, подвязанные выше колен; поверх всего этого мужчины носили более или менее короткую куртку, называемую «жак», а женщины – сюрко или гоннеллу, шерстяное одеяние, у женщин по-прежнему длинное. Здесь словарь очень богат и, несомненно, скрывает многие региональные особенности, но даже если допустить, что местные обычаи, профессиональная необходимость или потребности, связанные с климатом, существовали, однородность этой одежды очевидна: таких понятий, как уличная или домашняя одежда, не существовало; один и тот же костюм носили с утра до вечера; не было специфической ночной одежды – это, несомненно, были рубаха и, конечно, колпак; в холодное время года на себя надевали все, что есть. Конечно, я говорю здесь только об одежде простого народа; легко допустить, насколько важны были качественные различия – выбор ткани, при надобности это был шелк, в крайнем случае – лен; полное или частичное окрашивание камзола или шоссов алой или зеленой краской в ущерб «голубому горизонту»,[15] какой давала краска из вайды, или синильника обыкновенного; отделка мехом кролика, рыжей или серой белки, еще реже – горностая; подчеркивание силуэта при помощи облегающих шоссов или узкого пурпуана у мужчин-придворных XIV веке; демонстрация украшений – золота, драгоценных камней в серьгах, ожерелий, пуговиц на рукавах или фермуаров. Конечно, все это были уборы богатых горожан или знатных сеньоров, к беднякам все это отношения не имело, за исключением трех особенностей, которые на протяжении почти всего средневековья вызывали интерес, удивительный для нас.

Прежде всего, в средневековой одежде, как и в современной дамской, не было карманов. Но где же тогда было носить платок, перчатки, деньги, ключи, нож? На поясе. Только эту деталь костюма крестьянин прятал в сундук, чтобы носить лишь по случаю праздника или посещения гостей. К широкому кожаному ремню, подбитому гвоздями и украшенному дорогими пряжками, подвешивали кошель, связку ключей, тесак и, если требовала должность, мерную рейку[16] или калам; ведь если «золоченый пояс не стоит доброго имени», то очень неплохо способствует его сохранению. Другая особенность еще удивительней – это обувь. Но сей феномен обратный: в конце средневековья, конечно, можно было встретить такие дорогостоящие причуды, как замшевые «пулены» с чрезвычайно тонким и длинным носком, крепившимся драгоценной цепочкой к лодыжке, или в более ранние времена – роскошные мягкие туфли князей или церковных сановников. Но, если не принимать в расчет эти исключения, которые восхитили бы наших щеголей, обувь была самой обычной: археологи нашли множество ее остатков. В самом деле, чаще всего она представляла собой просто подошвы из грубой кожи или даже из дерева, как сабо; те и другие довольно быстро снашивались. К ним пришивали или крепили чулки из ткани, иногда из мягкой кожи, стянутые шнурками или веревочками и поднимавшиеся до лодыжек, наподобие сапожка. У богачей их украшали вышивкой; но поскольку такая обувь была крайне непрочной, ее меняли почти каждые три месяца, и профессия сапожника была одной из самых востребованных и процветающих: в 1296 году в Париже насчитывалось 130 мастерских такого рода, и это ремесло почти первым получило статуты, с 1100 года. Зато изготовители сабо или «татонов», вида домашних сандалий, популярностью не пользовались – их товар покупали исключительно сельчане.

Третья область еще столь нам близка, что заслуживает отдельного разговора, – это прическа и головной убор. Что касается мужчин, то они носили волосы, бороду и усы согласно моде, что хорошо видно из иконографии, как и в отношении древних времен. Но если мода не поддается разумным объяснениям, то профессиональные потребности или желание быть непохожим на другого могут, само собой, продиктовать особые привычки: если мирянин носил бороду, клирик ее брил; если клирик был безбородым, монах оставлял нетронутым весь волосяной покров; когда воин носил открытый шишак, как было до середины XII в., он коротко стриг волосы, но оставлял бороду; когда ему пришлось надеть закрытый шлем, он сбрил все; красильщик стриг бороду, чтобы не запачкать ее в красильном чане, но купец ее носил, чтобы иметь достойный вид, свидетельствующий об успехе в делах. Ситуация у женщин была гораздо сложнее и отразилась в заботах нашего времени. В подавляющем большинстве случаев женщины носили более длинные волосы, чем мужчины; косы, при надобности различные шиньоны (их называли «трюффо») позволяли по-разному укладывать волосы, хотя бы из соображений удобства при повседневной деятельности; кстати, огромное количество гребешков из дерева, кости, слоновой кости, найденных при раскопках, ясно говорит о заботе людей того времени о волосах (присутствие как частых, так и редких гребней, забота об их украшении, тонкая работа, какой они отличаются, свидетельствуют о значимости этого предмета туалета даже в скромной социальной среде); из остатков предметов домашнего обихода по количеству и качеству с ними могут соперничать лишь зеркала. Конечно, гребень мог использовать и мужчина для расчесывания волос или бороды, но все же это прежде всего – показатель интереса, какой к своей внешности проявляли женщины. Можем ли мы удовольствоваться тем, что констатируем: кокетство, желание красиво выглядеть – хорошо известные черты характера, какие приписывают женщинам? Это было бы слишком просто: женские волосы – это прямо-таки символ сексуальности; когда они распущены, это эротический призыв, это атрибут Евы, Магдалины, «доступных девушек» на улице. Дома иногда ходили с открытой головой, но вне домашних стен волосы нужно было прятать, поскольку в них как бы содержались тайна и святость домашнего очага, до которого не было дела посторонним; закрытый чепец или затянутое фишю скрывали их от похотливого взгляда мужчин и непристойного любопытства чужих. Тут нет ни «религиозного запрета», ни проявления «мужской тирании», а только барьер между внутренним и внешним. Еще в начале XX в., когда о женщине говорили «простоволосая», поскольку на ней не было платка, ни шляпки, ни «вуали», это значило, что она имеет неважную и даже сомнительную репутацию. Так что наши старинные обычаи, которые, впрочем, еще сохранились в некоторых культурах, целая пропасть отделяет от чрезмерного обилия женских волос, бешено развевающихся перед нашими глазами в рекламе, которая уже и не знает, что «развратна»…

Но если мода повелевает человеческими волосами, совсем иное отношение она имеет к головным уборам. Действительно, есть естественные требования, обусловленные климатом, заботой о безопасности – например, желанием уберечь себя от удара, есть знаки уважения к господину или к Богу. С самой ранней древности до наших дней историк «шляпы» обнаруживает лишь самое банальное: шерстяной колпак для холода и ночи, с меховой оторочкой или наушниками для охоты или работы в лесу, соломенную шляпу, коническую или в форме «канотье», для летней жары, скуфью клирика или кипу молящегося иудея, фетровую шляпу с козырьком или висячими полями у купцов, городских советников, чиновников. Все эти варианты во все века были обусловлены обычаями и соображениями удобства, особого значения не имеющими. Но следует отметить, что экстравагантные, особенно женские головные уборы XIV и XV веке, которые обязательно нахлобучивают на себя платные статисты «средневековых» дефиле, имеют не больше отношения к истории простых людей, которая меня интересует, чем к миру Золя – роскошные сооружения из фетра, вуалей и цветов, в каких щеголяли придворные дамы или женщины из высшей буржуазии со времен Людовика XIV до «прекрасной эпохи».