Встретимся в полночь - Жаклин Нейвин

Джулия подняла на него глаза, взгляды их встретились… одно… два… три мгновения. Потом она отступила, лицо ее горело от смущения. Точно мышка, выбравшаяся из когтей неловкой кошки, она выскочила из-за рядов коробок.

Остановившись на минутку, чтобы пригладить юбку, Джулия вышла из-за полок легкой походкой.

– Тогда пошли, дорогая, – услышал Рафаэль ее обращение к девочке, – нам нужно торопиться. Не бойся. Я все объясню маме.

Рафаэль поймал себя на том, что его бьет дрожь. Не обращая внимания на дискомфорт в чреслах, он вышел из-за полок с коробками.

Джулия испуганно оглянулась на него и, прежде чем выйти из кондитерской, напомнила сестренке:

– Будь воспитанной девочкой, Мария, и поблагодари мсье виконта.

– Большое вам спасибо, – сказала хорошенькая девочка и сделала реверанс, после чего поспешила к двери.

Джулия задержалась, глядя на Рафаэля. Губы ее приоткрылись, затем закрылись. Она нахмурилась и отвела глаза со смущенным видом.

– Всего хорошего, мисс Броуди, – сказал Рафаэль, стараясь вывести ее из этого неловкого состояния и в то же время удивляясь на такое несвойственное ему поведение.

– Да. – Джулия кашлянула, быстро взяв себя в руки. – Да. Всего хорошего, – сказала она и вышла.

Он видел через большое окно, как она подошла к матери. Та явно была недовольна дочерьми, когда увидела, где они задержались. Без всяких церемоний она потащила их по улице, и вскоре они скрылись из виду.

– Сэр, желаете, я заверну это для вашей бабушки? – Молодой приказчик улыбался, изо всех сил стараясь угодить. – Это все выбрала девочка.

– Конфеты для бабки? – Смех Рафаэля прозвучал громко и совсем не соответствовал его теперешнему настроению. Он резко оборвал его.

Бросив деньги на прилавок, он вышел из лавки и пошел к своему экипажу.

Джулия и Саймон прохаживались по саду Крейвенсмуров. Джулия была чем-то обеспокоена. Саймон заботливо старался развлечь ее. Но все его попытки привели к тому, что настроение у нее еще больше испортилось.

Шагая рядом с Саймоном, Джулия искоса посмотрела на него и тут же отвела взгляд. Он так совершенен, а она… Боже мой, что бы было, если бы кто-то увидел ее с Рафаэлем в кондитерской? Ведь он почти поцеловал ее, а что сделала она? Протестовала, убежала? Обожгла его хотя бы одним-единственным словом возмущения, которое должна была почувствовать?

Но она не почувствовала себя ни возмущенной, ни оскорбленной. Она ощутила радостное возбуждение, от которого ее охватила дрожь и совершенная растерянность.

Саймон был прав насчет Фонвийе. Это опасный человек. Саймон ни в коем случае не должен знать, что чуть было не произошло. И это не должно никогда, никогда повториться!

– Джулия!

Встрепенувшись, она прижала ладонь ко лбу. Лоб взмок от пота.

– Простите, Саймон. Вы что-то сказали? Он озабоченно посмотрел на нее:

– Скажите, что я могу сделать, чтобы ваша хандра прошла?

Ей хотелось заплакать. Никогда она не чувствовала себя такой грешницей.

– Ах, Саймон. Не обращайте внимания.

– Вас тревожит что-то серьезное?

Он подошел к ней ближе. От него приятно пахло, запах был успокаивающий – так пахнет в библиотеке кожей, табаком, когда она тайком от матери прокрадывается туда.

Его руки легли ей на плечи. Она не устояла и припала к нему, положив голову ему на грудь.

Саймон не обнял ее так, как ей того хотелось. В голове у нее мелькнуло видение – другая накрахмаленная рубашка, другая мужская грудь – более широкая, пугающе жаркая. Джулия почувствовала отвращение к самой себе.

Это никуда не годится – сравнивать Саймона с Рафаэлем. Нужно быть безумной, чтобы думать о таких вещах. Саймон Блейк – один из самых достойных людей, пользующихся успехом в свете. А Рафаэль – просто вспышка молнии, сверкающая и прекрасная, но убийственная, если она ударяет слишком близко.

Втянув в себя воздух, она овладела собой, потом откинула голову назад и посмотрела в испуганные глаза Саймона. Закрыв глаза, она поцеловала его.

Она поцеловала его крепко, больно прижав свои сжатые губы к его губам. Потрясенный, он не шевелился. Отпрянув, Джулия подняла глаза, в ее взгляде медленно проступал ужас. Как она могла так повести себя – она же себя опозорила!

Но в его взгляде не было осуждения. Взгляд Саймона был нежен. Да, в нем было желание, то же самое желание, которое она видела в глазах Рафаэля… Нет! Она не должна о нем думать!

– Джулия, – прошептал он. Потом привлек ее к себе и поцеловал, на этот раз нежно, скользя губами по ее губам, в то время как его руки обнимали ее плечи. Она отдалась этому поцелую, отчаянно желая, чтобы Саймон наполнил ее собой и выжег все предательские мысли о другом человеке.

Охваченные чувством унижения, они отпрянули друг от друга, когда услышали хихиканье Лии.

На балу у Мартинвейла, сопровождая леди Кэтрин, Рафаэль устроил большое представление. Он заметил Джулию, не один раз ловил на себе ее взгляд, но не пытался заговорить с ней.

Она, наверное, считает, что он раскаивается в том, что чуть было не произошло в кондитерской. Так оно и было – в некотором смысле, понятном только ему. Он изменил самому себе и не собирался с легкостью себя прощать. Ни себя, ни ее.

Если он станет избегать Джулию, это пробудит ее интерес, разожжет любопытство. Время от времени ловя на себе ее взгляд, Рафаэль понял, что поступает правильно. Это было некоторым утешением для его нервов, напряженных до крайности.

К полуночи Рафаэль почувствовал, что с него хватит уловок. Он отослал Кэтрин домой в своем экипаже, снова отклонив предложение сопровождать ее, и присоединился к своим друзьям в уединенной гостиной.

Не успел он еще наполнить бокал и усесться, как Мартинвейл сказал:

– Полагаю, нам нужно поговорить. У меня есть предложение.

Высокий, поджарый Мартинвейл беспокойно ходил взад и вперед по комнате. Рафаэль, расположившись на кожаном диване с бокалом бренди в руке, следил за ним глазами. Напротив него Стратфорд лениво играл блюдом севрского фарфора, вертя его в руках.

– Непременно, – кивнул Рафаэль, с улыбкой глядя в обеспокоенное лицо друга. Он прекрасно понимал, что того тревожит.

– Я больше не могу наблюдать за этим ужасным экспериментом. Прошу тебя покончить с этим пари. У меня была возможность поговорить с мисс Броуди… – Тут Рафаэль бросил на него быстрый взгляд, и Мартинвейл поспешно добавил: – Мисс Лорой Броуди. И должен сказать, это окончательно настроило меня против этого ужасного дела. Она прелестная девушка, невинная. Погубить ее и ее сестру только из-за того, чтобы кому-то что-то доказать, – это отвратительно.