Полусолнце - Кристина Робер

Рэйкен пропустила вопрос мимо ушей.

– Предположим, Мидори узнала о демонах. Что дальше? Ты сказал, что она изменилась?

– Да, хотя поначалу изменения могли показаться незначительными, по крайней мере окружающие легко приписали бы их взрослению. Ее глаза потемнели, взгляд стал другим. Не знаю, как точно объяснить. – Я быстро посмотрел на дядю. – И ее настроение… она то была такой милой, то превращалась в настоящую фурию, без всякой причины грубила кухарке. Однажды даже накричала на дедушку Кацу, а он всегда был так добр к нам и столько времени проводил, обучая нас всякому. Ты же сам знаешь!

Я выразительно посмотрел на его левый глаз, перечеркнутый шрамом, но Шиноту лишь раздраженно качнул головой.

– Ну допустим, переходный возраст, – хмыкнула Рэйкен.

Я вскочил на ноги.

– Вы не понимаете! Никто из вас не знал ее так, как я! Мы были… О боги… Иногда мне казалось, что мы были одним целым, по ошибке разделенным надвое! Да я в жизни не найду слов, чтобы объяснить вам, почему уверен, что она изменилась – не из-за взросления, а действительно изменилась, стала… стала…

– Злой? – осторожно подсказал Кацу.

Я на секунду задумался, избегая смотреть на дядю.

– Нет. Темной.

Лицо Рэйкен приняло совсем иное выражение. Ирония ушла, и в ее рыжих лисьих глазах вспыхнуло любопытство.

– Какое интересное слово.

Поджав губы, я задумался. А когда я сам заметил это в сестре? Наверное, лет в тринадцать. После школы мы с Мидори, как всегда, пошли с друзьями поиграть на поле. Один из мальчишек упал и подвернул ногу. Все бросились к нему, успокаивали, кто-то побежал за взрослыми, а я случайно посмотрел на сестру – и заметил в ее взгляде темноту. Она прижимала к груди ладони и изображала испуг и сочувствие, но в голубых глазах, которые уже начали менять свой оттенок, не было и намека на сострадание.

– Так, значит, одно целое, по ошибке разделенное надвое… – протянула Рэйкен.

– Что?

– Ты сам так сказал.

Спрыгнув с ветки над головой Шиноту, она сложила руки за спиной и задумчиво прошлась по поляне, потом оглядела всех нас, задержалась на скептически настроенном дяде и кисло улыбнулась.

– Значит, хого считает, что лапочку Мидори кто-то надоумил свести счеты с жизнью, потому что не допускает, что его ненаглядная могла отказаться от прекрасных дней с ним…

– Послушай, ты…

Рэйкен движением руки заставила его замолчать.

– А ты, братец Коджи, уверен, что она покончила с собой, потому что что-то узнала про темную сторону или нашла кого-то. Видение у вас разное, но в одном вы сходитесь: на решение Мидори кто-то повлиял. И, судя по тому, что ты рассказал, этот кто-то был из моих.

Я медленно кивнул. Шиноту фыркнул, закрыв глаза.

Рэйкен снова забралась на ветку, на этот раз подальше от дяди, и отвернулась от нас. От ее волос исходило слабое сияние – единственный источник света. Мы остановились только для того, чтобы определиться, в какую сторону идти, и не стали разводить костер. Мрак и тишина – вечные спутники этого леса – начинали утомлять. Я скучал по солнечному свету, по поместью, по работе с крестьянами, трудившимися на полях Сугаши. И по Мидори. Внезапно в этом мертвом лесу я осознал, что совершенно не готов к правде, которая откроется мне, когда мы найдем сестру. И неважно, кто из нас прав – Шиноту или я, – но ничем хорошим это не кончится. А мы найдем ее, точно найдем. Потому что Рэйкен что-то знает. Я это чувствовал так же ясно, как прежде видел темноту в глазах Мидори.

Внезапно Кацу с шумом выдохнул, и его суровое сосредоточенное лицо исказила болезненная гримаса.

– Так. – Отмахнулся он в ответ на наши встревоженные взгляды. – В шею стрельнуло. Наверное, потянул, когда мы сражались… с теми.

Шиноту настаивал на том, чтобы осмотреть его, но Кацу лишь отмахнулся. Вот кому никогда не нужна помощь!

– Мы пойдем на запад. Если без происшествий, выберемся из леса через двое суток и выйдем к селению. – Рэйкен встала на ветке в полный рост и, по-прежнему не глядя на нас, проделала уже знакомый фокус с «парадным костюмом»: спрятала пальцы в темноту и вытащила искрящийся белый мех, ловко накинула его на плечи и он в одно мгновение стал продолжением ее рук и плеч.

– Что там, в селении? – поинтересовался Шиноту. Я помог ему подняться, а другой рукой подхватил тюки с вещами.

– Если повезет, встретимся с тем, кто знает.

– Если повезет, – неожиданно хмыкнул Кацу, растирая шею.

– Да, малыш, если повезет. – Рэйкен спустилась на землю и, одарив его едкой улыбкой, подошла вплотную. – Так сложилось, что я больше, чем длится твоя жизнь, провела вдали от всего веселья. А еще за мной охотится весьма опасный демон, и если я буду рисковать и, не соблюдая предосторожностей, выкрикивать имена всех, с кем когда-либо имела связь, то лишусь головы раньше, чем получу хотя бы намек на местонахождение вашей драгоценной Мидори. У меня есть предположение, куда она делась, и вам придется заткнуть свое нетерпение куда подальше и идти за мной. Или обратиться к другому демону. Ах да, вы же больше никого не знаете. Вот незадача.

Рэйкен резко положила ладонь на затылок Кацу, наклонила его голову вперед и несколько секунд что-то высматривала.

– Странно, – протянула она, отпустив его.

Кацу повел плечом, одарив демона гневным взглядом:

– Что странно?

Но Рэйкен уже шагала к деревьям.

– Шевелитесь, если все еще нуждаетесь в моей помощи.

Рэйкен

Я солгала. Никакого «если повезет» не было. Я не знала, что делать, потому что теперь была уверена: именно он нашел Мидори. Призрак, от которого я пряталась. Существо, владевшее моим сердцем более ста лет. Самый прекрасный и самый ужасный демон моей глупой жизни. Тот, у которого я забрала сокровище.

Я украдкой отогнула край рукава на правой руке и потерла пальцем метку.

Если он найдет меня, то заберет не только Коджи, но и хого, и мою голову. Хоть нас и связывал контракт, но что-то мне подсказывало, что за столько лет он изобрел способ обойти его и просто убить меня, не выполняя уговора. Конечно, я бы могла махом решить этот вопрос: разорвать защиту, которую дарил мне Шиноту, стоило лишь отойти от него подальше, чтобы аура хого больше не покрывала меня. Я могла бы заверить его, что искренне раскаиваюсь, и в подтверждение привести к нему Коджи и еще защитника, которого он так мечтал заполучить в свою коллекцию. И тогда просить, чтобы он выполнил свое обещание. Умолять его вернуть меня домой.

Но я не могла так поступить. Чутье подсказывало: то, что я сделала перед тем, как сесть в клетку в храме Инари, не было ошибкой. Так велело мне человеческое сердце. Так говорила мне совесть. Я – полукровка, и мне не чужды понятия долга, добра и понимание знаков судьбы. Правда, к чему все это приведет, мне до сих пор было неведомо.