Золотой век амазонок - Флоренс Мэри Беннет

Второй ряд событий не делает чести человечеству, а напротив, переносит нас на первобытную стадию греческих мифов, хотя этому, наверно, можно найти и некоторые смягчающие обстоятельства. В самом начале Первой французской революции женщины, особенно парижанки, играли активную роль в политике и, как следует откровенно признать, редко обращались к интересам мира или доброй воли. Однако, по справедливому замечанию Мишле, женщины в течение многих веков переносили давление двойного угне-гения, ибо помимо собственных им приходилось разделять страдания любимых ими людей. Долго копившиеся незаслуженные обиды, которым не было конца, доводили их до отчаяния. Они принимали участие во взятии Бастилии и стали свидетелями реакции, на которую Королевское Семейство не обращало внимания, а дворцовые дамы попросту разжигали.

Разъяренные рассказами о том, как придворные топтали трехцветные кокарды национального знамени в присутствии короля и королевы и заменили их «антипатриотичными» черными или белыми лентами, женщины немедленно собрались в поход на Версаль. Юная девушка с центрального рынка схватила барабан и сыграла общий сбор. К хлынувшей вперед толпе женщин присоединялись другие — из Фобург Сент-Антуана и прочих мест. В Пале-Рояле к ним обратилась с речью молодая женщина. Еще одна особа, пользовавшаяся скандальной известностью актриса Теруань де Мерикур, получившая прозвище Льежская Амазонка, схватив зажженный фитиль, уселась верхом на пушку, и ее в таком виде повезли во главе разношерстной процессии, полудружелюбной, полуостервеневшей, но почти полностью обезумевшей, к аристократическому и невыразимо изысканному Версалю. Женщин не должны были задержать, и они в значительно большей мере, чем мужчины, послужили инструментом для возвращения короля и королевы вместе со свитой и дофином назад в Тюильри, что самым существенным образом приблизило трагическую развязку. В начале 1792 года Парижский муниципалитет постановил вооружить всех санкюлотов пиками, а в августе того же года Национальное собрание постановило вооружить всех горожан, после чего женщины заявили, что также подпадают под букву закона. Решение было в духе «Декларации прав женщин», выпущенной Олимпией де Гонге в качестве противовеса «Общественному договору» Жан-Жака Руссо и «Декларации прав человека», в которой было провозглашено: «Женщина рождена свободной и обладает равными правами с мужчиной. Женщина имеет право подняться на эшафот: она должна иметь право и подняться на трибуну оратора».

В итоге эти грубые торговки и их сестры из Фобург Сент Антуана образовали отряд амазонок, вменив себе в обязанность стеречь узников и сопровождать несчастных осужденных на гильотину, ожидавшую их на Пляс де ла Революсьон. Облачены они были в короткие юбки с синими, белыми и красными полосами; на ногах их были деревянные башмаки-сабо, а на головах фригийский колпак («Колпак свободы», признанный опознавательным знаком якобинцев в 1792 году), украшенный огромной трехцветной кокардой. На плече каждой женщины лежала перевязь с абордажной саблей, в руках находилась демократическая пика. Уродливый отряд нередко занимался еще более уродливой работой. В большинстве таких случаев женщин возглавляли Теруань де Мерикур и Роза Лякомб. Теруань была назначена командиром третьего армейского корпуса в Фобург, и отправилась туда в красном костюме для верховой езды и огромной шляпе с плюмажом, при презентованной ей наградной шпаге. Другая воительница, оперная певица ла Майллар (la Maillard), изображавшая Богиню Свободы на Пиршестве Разума, нашла иное внешнее проявление «правам женщины», она облачилась в мужской костюм, участвовала в дуэлях и в компании аналогично одетых дам обходила Париж, пытаясь уговаривать всех особ женского пола следовать ее примеру[13]. Всех этих женщин ждал печальный конец. Теруань, которую амазонки заподозрили в жирондистских убеждениях, была схвачена ими на террасе Тюильри, раздета догола и высечена как провинившееся дитя своими боевыми подругами под насмешки зевак. Она сделалась буйно помешанной и умерла в Бисетре уже в 1817 году. Карьера Розы Лякомб погибла от любви: она впала в немилость, пытаясь спасти аристократа; однако, низвергнутая с места фаворитки народа, оказалась более везучей, чем ее упомянутая выше товарка, потому что сумела умереть в тишине и покое уже после того, как отгремели революционные бури. Олимпия Гонге, прогневавшая Робеспьера своими претензиями и безответственностью, была приговорена к смерти, и хотя она просила помилования по беременности, суд матрон отправил ее на гильотину. Ну а ла Майллар, попытавшаяся заставить своих сестер носить брюки, наделала столько шума, что Комитет общественной безопасности срочно выпустил декрет, запрещавший женщинам участвовать в правительстве, а заодно и создавать любого рода женские политические клубы.

Менее шокируют человеческие чувства столь же воинственные вооруженные женские батальоны, организовывавшиеся в провинциях, особенно в Дофине, присягавшие на верность отечеству и демократии. Они также проявляли активность в клубах и политических кругах. Кроме того, женщины, остававшиеся верными королю или реакции, служили в армии: среди них были командиры и бойцы, однако объединение в чисто женские отряды наблюдалось нечасто. В то время женщины Франции стремились разделять с мужчинами труд и ответственность, но не узурпировать власть.

Диодор Сицилийский, цитируя историка Дионисия, говорит, что некогда существовал удивительный народ амазонок, возникший, добившийся чрезвычайного процветания и исчезнувший задолго до Троянской войны, причем в такой древности, что слава его затмилась новой славой понтийских амазонок. Эти древние амазонки обитали в Ливии, той части Африки, которая с востока ограничена Египтом и Эфиопией, с запада — Атлантическим океаном, с севера — узкой полосой классического Средиземноморья, а с юга — воображаемой рекой Океан, — в земле, населенной множеством разнообразных чудес и народов. Эти края, в соответствии с «древними повестями», к несчастью не названными, одно время славились «воинственными и могучими женщинами». К их числу принадлежали Горгоны, посмевшие вступить в войну с богами и греками. С ними посреди великих трудностей и опасностей воевал герой Персей, — князь, наделенный высокими добродетелями, сын Зевса, первый среди греков того времени. Мощь и доблесть этих женщин была ужасной. Подобное полное приятие горгономахии дает нам прекрасный повод с осторожностью относиться к этим «древним историям». Интересно отметить, что Диодор видит в горгонах многолюдное племя или народ, а не классических трех сестер, с которыми кроткая ликом Афина и благородный Персей обошлись столь низким образом. Бесспорно, что мегеры, сходные нравом с Горгонами и пренебрегавшие божественными и людскими законами, то и дело появлялись и в наших краях, и в расположенных к югу от них землях. Однако, отставив в сторону эту интересную мысль, мы видим: наши авторы утверждают, что к славе своей амазонки впервые восстали у западных пределов этих загадочных земель, «у отдаленнейших краев земли». Там они «вели иной образ жизни, чем наши женщины, потому что ради сохранения собственной девственности некоторое время занимались воинственными деяниями, а потом выходили замуж, чтобы иметь детей. Они держали в своих руках всю власть, занимали все общественные должности и ведали всеми делами, в то время как их мужчины на манер наших женщин ведали хозяйством, повиновались своим женам и не имели совершенно никакого представления о войне и управлении обществом». В данной форме брака мы имеем дело с радикальным отклонением от принятой в Феми-скирском полисе. Можно только удивляться тому, что она самым удивительным образом совпадает с зафиксированной среди африканских амазонок исторического времени, в чем можно убедиться при рассмотрении восточных и западных регионов. В остальных частностях — военных упражнениях, угнетении правой груди и особом уповании на искусство верховой езды — африканские и азиатские обычаи совпадают.