Импрессионисты. Игра света и цвета - Александр Иванович Таиров

и под солнечным светом испещрены подобными пятнами. Ренуар запечатлел в этой картине различные рефлексы во всем их многообразии. Прекрасное настроение полотна, где нет ни одного хмурого лица! Воздух будто пропитан атмосферой легкого флирта.

П. О. Ренуар. Бал в Мулен де ла Галетт. 1876. Музей Орсе, Париж

Картина «Завтрак гребцов» вся охвачена сиянием солнца, силой, оптимизмом, мы будто вдыхаем запах воды и свежесть ветерка, ощущаем приближение уже занимающегося знойного дня и вот-вот, избрав себе пару, становимся участником пикника, ворвешься в общий водоворот событий. Все нарядно, красиво, жизнеутверждающе — в этом есть какое-то здоровое начало, которое Ренуар всегда предпочитал аристократическим салонным сюжетам.

Он вообще предпочитал людей простых. В этой картине обычные люди развлекаются без всяких церемоний и великосветских условностей — и белошвейки, и продавцы, и рабочие. Кстати, импрессионистов первоначально и отвергали как раз за то, что они были певцами парижских улиц, обыденного городского существования. Ренуар и не скрывал, что ему интересно изображать простых девушек со здоровыми лицами и натруженными руками. Роден, однажды посмотрев на рисунок одной его модели, удивился: как вы точно заметили, что правая рука у нее больше, чем левая, она ведь правой рукой работает! Салонные же критики возмущались тем, что руки у натурщиц Ренуара «чрезвычайно грубы».

П. О. Ренуар. В саду. 1916. Местонахождение неизвестно

А вот лица он предпочитал нежные, розовые. Ренуара и называли певцом розового и зеленого цветов. Все лица у него пышут здоровьем, сияют. Для этого достаточно взглянуть на портрет его жены Алины Шариго — что называется, кровь с молоком! Представляете, как он злился, когда ему приходилось создавать на заказ портреты худосочных дам с лоснящейся кожей. Как-то он писал одну аристократку и ужасно раздражался, что она бледна. Ей даже приносили на блюдечке еду, чтобы она поела и ее лицо порозовело. Но она отказывалась и просила принести ей холодной воды, в которую окунала руки, чтобы кожа выглядела еще более бледной. Человека, который любил писать тела, пышущие здоровьем, конечно, это возмущало. Он говорил, что, если художник любит написать хорошую попку и хорошую грудь, он уже настоящий мастер. В «Обнаженной на диване» мы видим, с какой любовью он написал грациозное женское тело: мягкие рефлексы, светящаяся кожа, пышущее здоровьем упругое тело. Это то, что привлекает мужчину в женщине как матери его будущих детей, как источнике чувственных переживаний.

В мастерской Ренуара был ворох драпировок, одной из которых он окутывал модель, создавая удивительно нежный фон. Еще у него было особое пристрастие к шляпкам, он заказывал их в самых разных и необычных цветах, чтобы придать моделям изысканный и неповторимый вид. Плавные, волнистые очертания, гармоничное композиционное построение, где органично скомпонованная фигура являет собой воплощение красоты и изящества.

П. О. Ренуар. Завтрак гребцов. 1880–81. Собрание Филлипса, Вашингтон

Но Ренуар писал и прекрасные натюрморты. Один из них представлен на дальнем плане в картине «Мадам Шарпантье с детьми». Здесь же и японские ширмы, указывающие на период, когда японское искусство значительно повлияло на европейское открытостью цветов и незавершенностью композиции. В классическом искусстве было возведено в ранг канона, что сюжет должен быть сконцентрирован на композиционном центр. Японцы же, в частности Кацусика Хокусай, могли спокойно «резать» изображение, не задумываясь о том, должно ли оно быть скомпоновано в центре или нет. Они кадрировали изображение так же, как сегодня любой фотограф выстраивает кадр, чтобы он был более выразительным. А на картине «Мадам Шарпантье с детьми» мы, кроме статичного изображения, наблюдаем характерное движение с выраженным ритмом, что придает работе динамизм и музыкальность. Полотно интересно еще и построением цветовых отношений — от черного до голубого с мягкими терракотовыми вставками на охристом фоне. Черный, кстати, всегда вызывает определенные проблемы у художников.

П. О. Ренуар. Портрет Алины Шариго. 1885. Художественный музей, Филадельфия

Некоторые импрессионисты (к примеру, Писсарро) вообще исключили из палитры черную краску, считая ее тяжеловесной, или старались получать этот «страшный» цвет сочетанием синего и красного или зеленого. У Веласкеса было много градаций черного. А Тинторетто, один из величайших венецианских колористов, называл этот цвет самым прекрасным. Венецианская школа в сравнении с пизанской отличалась изысканным колоризмом. Несмотря на то что флорентийцы достигли невероятных вершин в технике рисунка, методе изучения пространства, в воздушной перспективе, венецианцы превосходили их в живописности. Даже полотна Микеланджело называли «раскрасками», потому что он, как считали некоторые критики, «раскрашивал» изображения, напоминающие скульптуры. Ренуар, посетив Рим, не то чтобы не оценил гений Микеланджело, но считал, что тот слишком увлекался анатомизмом и поэтому излишне «наделял» фигуры мускулатурой; даже изображая женщин, придавал рельефную структуру телам. Да и сивиллы на потолке Сикстинской капеллы и в храме, который посвящен Медичи, изображены с рельефной мускулатурой. Ренуар же считал, что гипертрофировать какие-то части тела излишне. А черным цветом Ренуар восхищался. Да и очень много других художников называли черный «королем цветов». Черный — универсальный вариант, потому что сочетается со всеми цветами. Поэтому Ренуар использовал в платье мадам Шарпантье такой глубокий черный.

П. О. Ренуар. Обнаженная на диване. 1915. Британская галерея Тейт, Лондон

В этой картине он воспел свежесть юности. Стоит обратить внимание на изображение сенбернара и детей — как они непосредственны и очаровательны! Неудивительно, что он слыл певцом и женской красоты, и детской непосредственности, которую видим во многих его работах, в том числе и в «Девочке с лейкой». Как она непринужденна, светла, как мерцают краски! Между прочим, еще Коро в свое время дал Ренуару установку: живопись — это не контур, а нечто размытое. И в самом деле, мы почему-то пытаемся все время оконтурить рисунок, стараясь как бы зафиксировать изображаемый объект. Но как взгляд осматривает пространство? Зрачок совершает беспорядочные колебания, поэтому, по сути, мы видим не четкие контуры, а некие ореолы. Четкие контуры проступают, только когда мы читаем буквы и даже при этом порой скорее угадываем, чем видим. Коро говорит: «Это некое такое облачко, марево…» Работам Ренуара присуща именно эта внеконтурность. Это скорее даже не картина, а изображение-намек — очаровательное, непринужденное!

П. О. Ренуар. Девочка с лейкой. 1876. Национальная галерея искусств, Вашингтон

В картине «После завтрака» мастер ухватил саму суть происходящего. В чем ее очарование? Характерно передана пауза после трапезы — все на мгновение замолчали после оживленного разговора. Персонажи симпатичны,