Ключ от послезавтра - Рута Шейл

– Мальчики, не надо! Пожалуйста, давайте вернемся в лагерь.

Денис отмахнулся и первым исчез в темноте. Дамир шагнул следом. Было видно, что ему тоже сильно не по себе, но не хочется пасовать перед приятелем.

Прошло несколько минут, прежде чем они услышали голос Дениса Каверина. Живого и невредимого:

– Здесь никого нет! Поднимайтесь! Это офигенно.

Янка с удовольствием подождала бы снаружи, но тогда ей не улыбалось торчать в одиночку посреди кладбища. Уж лучше вместе со всеми.

Насчет «офигенно» он, конечно, преувеличил. Старые камни – они и есть старые камни. А если добавить к этому кучу далеких от религии надписей на стенах, битое стекло и кирпич, щедро усеивавшие пол, то удовольствие становилось совсем уж сомнительным.

– А там что? – Янка кивнула на единственную более-менее сохранную стену, в центре которой торчали кованые воротца.

– Иконостас, – неожиданно отозвался Паша. – За иконостасом расположен алтарь. Самая важная часть храма. Символизирует Царство Небесное. Заходить в алтарь могут только священники. Простые верующие молятся в среднем храме, тяжко согрешившие – в притворе.

А «клубенек» Павлуша, оказывается, не совсем безнадежен. Слова умные знает – алтарь, притвор…

– Вот же чешет. Как по книге! – восхитился Денис. Его голос звонко разнесся под уцелевшими сводами.

– Я вообще-то в строяке учусь, если кто не помнит. Теория архитектуры, первый курс.

– Еще скажи, что реально учишься.

– Да уж не то что некоторые: права купил, а ехать – не купил.

– Ты вообще о чем?

Вполуха слушая их препирательства, Янка рассматривала завитушки на воротцах. Сохранились, надо же. И никто не спер, чтобы калитку укрепить или помидорную рассаду подпереть. Фантастика.

С той стороны позеленевшей решетки – в алтаре – что-то отчетливо брякнуло и покатилось.

Возле мысков Янкиных сапожек оказался некий предмет. Кольцо. Скорее, даже перстень. Янка взяла его в ладонь и только потом подумала о том, откуда он взялся.

Словно в подтверждение ее мыслей в темноте за воротцами задышало, задвигалось и явно решило выбраться наружу нечто… Некто… Тот самый…

– А-а-а! – изо всех сил завопила Янка. Сама не заметила, как оказалась на улице – все, что было до этого, словно ножницами выкроили. Летела, не разбирая дороги, а за спиной не отставало хлюпанье страшных двухметровых шагов. Хр-ряп, хр-ряп…

Янка свернула куда-то, сама не успев понять куда. Забилась в угол, зажмурилась. Перед глазами клубилась бордовая дымка и все никак не удавалось надышаться.

Закуток, в котором она нашла убежище, оказался задним двором будки охранника. Тем самым, где Дамир Поливанов в начале смены прятал бутафорскую крышку от гроба.

Спустя мгновение рядом рухнул такой же запыхавшийся Паша. Кира и Дамир прислонились к стене с другой стороны. Каверин остановился чуть в сторонке, уперся руками в колени, как спринтер после короткой дистанции, и молча хватал ртом воздух.

– Где он? Вы его видели? – выдохнула Янка, как только к ней вернулся дар речи.

– Не-а. Только тебя. Ты сначала заорала, потом посмотрела на нас бешеными глазами и ломанулась в дверь, – сообщил Денис. – Мы за тобой. Ты мчишься, на окрики не реагируешь, только ходу прибавляешь. И прямиком сюда. Автопилот работает как надо.

– Призрак… Он прятался в алтаре! А если вы ничего не видели, то чего убежали?

– Так тебя же спасать. Вдруг у тебя от перенапряжения крыша поехала. Свалишься в какую-нибудь яму – ищи потом… Психи вообще непредсказуемые.

Янка отлепилась от стены и на непослушных ногах двинулась к зданию бывшей усадьбы.

И кому она что доказала, увязавшись за ними на это дурацкое кладбище? Отважный помидор Колесникова, охотница за привидениями… а теперь еще и «непредсказуемый псих».

– Быстрее, быстрее! Ну, Ян! Опоздаем же!

– Ой, все. Сойдет! – Янка перехватила резинкой непослушные Анины кудри, и девочка поспешила вернуться в строй.

А Кира уже разворачивала перед юными спортсменами жуткого вида мешок. «Складывайте свои головы, господа проигравшие…» Предчувствуя опасность, Катя сделала страшные глаза и выразительно замахала руками, мол, ни за что на свете. Еще бы – такой удар по имиджу перед обожаемым Поливановым. А если упасть да как следует побарахтаться…

Собственный Янкин имидж и без того был подпорчен бодрым ночным кроссом. Поэтому она не заставила себя уговаривать и покорно забралась в мешок обеими ногами.

– На старт, внимание…

При слове «марш» Янка бойко поскакала к недостижимо далекому оранжевому конусу. Грянула музыка: «Колесо-колесо выручает зимою и летом. Колесо-колесо катится по свету!»

Это был провал.

Первым согнулся от хохота предатель Паша. Катя отвернулась, но плечи ее вздрагивали все сильнее. Старшая вожатая, милейшая Кира, зажала рот обеими ладонями, но ничего не могла с собой поделать – безудержный смех все равно прорывался наружу. Наверняка вспоминала вчерашнее. Хотя и сегодняшнего вполне хватило бы.

«Я люблю колесо, ведь оно так похоже на солнце! Колесо-колесо, посвети в оконце!»

Истинный виновник веселья – ди-джей Поливанов – скромно промокал слезы одноразовым бумажным платком.

Янка стоически допрыгала до финиша, передала эстафету Ане и только тогда повела тонущий корабль имени себя в последнюю гавань.

Столовую.

В носу защипало. Янка спускалась по лестнице, но вместо того, чтобы смотреть под ноги, разглядывала потолок.

Опозорил, как малолетку. Перед всем отрядом. Хотя нет – вообще перед всеми отрядами.

В столовой Янка выпросила у поваров стакан горячего чая. Обхватила его ладонями – стало легче. В тумбочке томилась невостребованная с начала смены шоколадка. Нехитрые, но действенные средства для возвращения душевного равновесия.

Только вышла – навстречу вырулила кофейно-молочная Лана с электронной читалкой в руках.

– Привет, Яна!

– Здравствуй. – Янка спрятала глаза и попыталась свинтить по-английски, но Лана надежно преграждала путь.

– У тебя что-то случилось?

Мисс Деликатность. Меньше всего на свете ей хотелось делиться с кем бы то ни было своим упадническим настроением.

– Ночью скакала по кладбищу, а днем – в мешке. Замоталась. Хочу прилечь.

Лана захлопала длиннющими ресницами:

– По кла-адбищу? А зачем?

– За призраком гонялась. Что еще, по-твоему, делают на кладбищах?

И поспешила дальше, пока та не успела сочинить еще с десяток тактичных и умных вопросов. Пусть лучше тоже думает, что Янка – псих. Непредсказуемый.