Летняя луна - Лаура Кинсейл

– Ого! – воскликнул он. – Я, кажется, слышал, что некоторые дамы беспокоились за меня?

Мерлин спустилась по чертополоху и пошла к балюстраде.

– Да, – подтвердила она, – две женщины прикрыли рукой глаза.

– Ха! – Он спрыгнул с каменного растения и красиво приземлился, вызвав внизу новые восклицания. – Благодарю вас, дорогая. Это небольшое приключение чрезвычайно повысит мою популярность в определенных кругах. Пожалуй, с этого дня я начну спасать девушек денно и нощно.

Прежде чем вскарабкаться на балюстраду, Мерлин обернулась, чтобы посмотреть, не отстает ли Шелби. Он жестом позвал ее назад. Она отпустила каменные перила и вернулась к нему под каменный чертополох.

– Мерлин, – сказал он мягко, но настойчиво. Он взял ее руку и, подержав, повернул ладонью вверх. – Вы умеете держать слово?

– Да, – ответила она. – Конечно, умею.

– Тогда пообещайте мне одну вещь. Дайте слово, что больше никому никогда не расскажете о говорящей коробке.

– Ну… Таддеус давно уже знает о ней. И Рансом.

– Таддеус – это ваш садовник?

Мерлин улыбнулась:

– Таддеус делает все, что я не хочу делать сама.

– Приятно, когда рядом есть такой человек. Но больше вы никому не расскажете?

– Наверное, это потому, что французы хотят меня похитить?

Он сжал ей руку:

– Обещаете?

Поколебавшись, она кивнула.

– Отлично. – Он поднял ее руку и поцеловал в середину ладошки, затем провел ее рукой по своей. – Слово джентльмена. То есть леди. И еще, Мерлин, – он посмотрел ей прямо в глаза, – поверьте мне, если вы нарушите слово, то я об этом узнаю. И если вы думаете, что все происходящее с вами в последнее время – это неприятности, то…

Мерлин закусила губу, обескураженная тем, что его дружеское участие сменилось вдруг неожиданной суровостью. Сейчас он выглядел так же устрашающе, как до этого Рансом.

– Хорошо. Я обещаю.

Он улыбнулся, и лицо его изменилось, как будто солнце выглянуло из-за туч в ветреный день. Он погладил ее по голове и тихонько подтолкнул к балюстраде.

Спускаться вниз по лесам оказалось проще, чем она думала. Через несколько минут Мерлин уже стояла на земле в окружении незнакомых людей – слуг в аккуратной униформе, элегантно одетых мужчин и женщин. Все они рассматривали ее. Многие посмеивались и перешептывались, и Мерлин обрадовалась, когда Шелби взял ее под руку и провел мимо них. Однако стоило ей увидеть, куда именно они шли, как радость ее испарилась. В нескольких ярдах в стороне, не двигаясь, стоял Рансом. Он напоминал одну из статуй – застывший и белый, как мрамор. Мерлин остановилась и потянула назад, но Шелби ее не выпускал.

– По счетам нужно платить сразу, дорогая, – прошептал он. – Поверьте, я знаю, что происходит, если это отложить.

Она посмотрела Рансому в глаза – в них не было и намека на понимание. Он не сказал ни слова, а только схватил ее за плечи и вырвал из рук Шелби.

– Рансом, – предупреждающе сказал Шелби, но брат как будто не слышал его.

Рансом заговорил так тихо, что Мерлин едва его слышала. Голос его был похож на звук, с которым стальной клинок вытаскивают из ножен.

– Пойдем со мной, – только и произнес он. Его пальцы так сильно впились в ее плечи, что те онемели. Вдруг он неожиданно отпустил ее и стал удаляться.

Онемев от ужаса, Мерлин смотрела ему вслед, затем, как марионетка, пошла за ним. Ей даже представить было страшно, что произойдет, если она ослушается. Толпа осталась позади.

Они вошли в дом, прошли по сводчатой галерее, затем по спиральной лестнице. Рансом ни разу не обернулся и не посмотрел, идет ли она за ним.

Он кивнул лакею, и огромная двойная дверь закрылась, оставив их наедине в роскошной комнате. Все вокруг сияло и блестело. Везде – насыщенный синий цвет и золото. Кровать с пологом походила на огромное чудище из сказки. Но Мерлин, волнуясь, не отрывала взора от Рансома. Он повернулся, протянул к ней руки, и страх сковал ее по рукам и ногам.

Мерлин и сама не вполне понимала, чего она так боится. Какого-то насилия, наказания, ярости? Его напряженное лицо предвещало именно это. В ожидании крика и боли она вся сжалась. Но было тихо – она слышала лишь его теплое дыхание. Он нежно взял обе ее ладони и поднес к своему лицу. Долго стоял так, слегка покачиваясь, с закрытыми глазами, прижимая к губам ее пальцы. Она посмотрела на него. От уголков закрытых глаз разбегались суровые морщинки, кожа на скулах бледная и чуть шершавая на вид. Он молча стоял, судорожно сжимая ее руки.

Если бы он подтвердил ожидания Мерлин, если бы кричал на нее и бранился – тогда она просто вырвалась бы, ушла из комнаты, а позже, при случае, сбежала. Но видеть его таким опустошенным, в этой пугающей тишине было выше ее сил.

– Простите, – дрожащим голосом сказала она, – Рансом, я не хотела…

Мерлин растерялась. Она просила прощения, хотя сама не понимала за что. Очевидно, на крышу залезать не следовало. Скорее всего, этот поступок показался всем странным и совершенно недопустимым и сделал ее всеобщим посмешищем. Смеясь над ней, они в какой-то мере смеялись и над Рансомом – ведь это он привез ее в дом. Следовательно, не пробыв в этом доме и часа, она уже успела опозорить его. А Рансом не из тех, кто легко переносит такое.

– Я хочу домой, – жалобно сказала она. – Пожалуйста, отпустите меня.

Он глубоко вздохнул, мгновение смотрел на нее и снова опустил глаза. Затем он чуть-чуть разжал руки. Мерлин попыталась размять затекшие пальцы, но он их не выпустил, а переплел со своими. Руки его дрожали.

– Мерлин, я не могу отправить тебя домой. – Голос его звучал хрипло, как чужой. – Слишком опасно.

– Но… – Она хотела поспорить, однако не сумела найти ни одного подходящего аргумента. Тогда она посмотрела Рансому в глаза и только сказала: – Пожалуйста.

– Не могу. – Он нервно погладил ее руки и криво улыбнулся. Это было так странно, как если бы камень вдруг раскрошился, как хлеб. – Мерлин, не надо. Не проси больше об этом.

Это звучало не как приказание, а как мольба. Сраженная, Мерлин опустила голову. Она могла выстоять против его надменной самоуверенности. Но когда он просил таким тоном, она обо всем забывала. Единственное, чего ей хотелось, – очутиться в его объятиях и наслаждаться близостью его тела. Она прижалась к нему и почувствовала, как он напрягся. Он отпустил ее руки и не знал, куда деть свои.

– Мерлин, – прошептал он. – Ах, Мерлин. Имей же сострадание. Ты думаешь, я железный?

Она утвердительно кивнула головой.

– Нет, – печально сказал он. – Ты лучше всех знаешь, что не железный.

Прижавшись щекой, она ощутила, как сильно у него билось сердце.