Кроманьонец - Валерий Красников

Мысль научить мужчин сражаться со щитом вызвала мгновенные воспоминания из будущего.

Когда началась война, я служил срочную на границе в Беларуси. Оставалось служить ещё чуть больше года… Из нашего отряда только мы со старшиной и выжили. Тогда одиннадцать дивизий попали в окружение.

К концу января сорок второго вышли к своим аж под Смоленском. Прошли больше четырёхсот километров по территории, захваченной оккупантами. Тогда я понял, что старшина не прост. Будь я один, давно в земле лежал бы.

Радость оттого, что выжил и выбрался из окружения, длилась не долго. Для особистов как раз наступили не лучшие времена. Шли разговоры о ликвидации ГУГБ НКВД СССР, вот и начали они звереть.

Вспомнил, как лежал избитый в каком-то сарае и удивлялся: «Почему они мне не верят?!»

Когда за мной пришли и под конвоем куда-то повели, подумалось, что на расстрел. Конвойные подвели к эмке. Открылась дверь, в машине увидел старшину. Гладко выбритого, в новой шинели, он улыбался и махал рукой, садись, мол.

Приехали на аэродром. Сели в новенький «дуглас» и полетели в Москву. Там я получил Красную Звезду и был зачислен в разведшколу.

В сорок третьем младшим лейтенантом вылетел на первое задание. К концу войны – уже майор и вся грудь в орденах.

Навыков диверсанта тело Лоло пока не имеет, но в голове все мои знания сохранились. Показать соплеменникам, наверное, много чего смогу. А надо ли?..

Солнце светило ярко, но не грело. Хотя ветерок дул едва, но день был холодным. Сидеть у костра, наблюдая за работой женщин, не хотелось. Я повесил на плечо сумку, подарок Таша, взял топорик и пошёл к березовой роще.

Сыпались дождём последние листья, и стало уже заметно, как поредел осенний холодный лес. Теперь хорошо стали видны уродливые, похожие на потёки дёгтя наросты на берёзовых стволах. Насобирав чаги, я стал обходить озерцо в поисках птичьих перьев.

Брал все, что попадались. Утиные, гусиные, чёрное перо, наверное, с воронова крыла, и даже несколько штук из оперения цапли поднял.

Почему встревожился, трудно сказать. Услышал странный звук. Даже сухая валежина под ногой хрустнет по-особому, хлестнёт кого-нибудь по лицу пружинистая ветка – и этот звук для леса уже чужой. А тут ещё сойки протрещали тревогу и заскакали, перекрикиваясь, по веткам сороки.

Я упал за корягу и вжался в землю. Прошла минута, вторая, и на опушку березняка к озерцу вышли люди. Мужчины, женщины с детьми, нагруженные тюками и коробами, с длинными шестами в руках, кое-кто тащил волокуши.

«Какое-то племя кочует к югу, – подумалось и тут же пронзительно: – Где Муська?!»

Волчицы не видел уж минут пятнадцать – двадцать. Появись она сейчас – и чужаки могут меня заметить. Они, похоже, решили остановиться здесь, у воды. Уже сбросили на землю поклажу, и кое-кто из них налегке скрылся в роще.

Племя большое. Сосчитать всех не вышло, но человек сорок взрослых точно есть. Встали на отдых или сочли это место подходящим для зимовки, кто знает? Поскольку к шестам до сих пор никто из них не подошёл, может, и дальше пойдут. Но наверняка у реки станут. Вода уже холодная, а о переправах поблизости я не знаю.

Такое соседство нашему племени во вред. Той уже говорил, что пора вернуться на дюну. А там стойбище заметным станет, да и охотники пришельцев наверняка рано или поздно наведаются и в наш сосняк.

«Уйти бы сейчас незамеченным…»

Медленно отползаю. За холмиком перевожу дух. Юркнул в прибрежные заросли и, пригибаясь, пробежал через лужок, нырнул в низкорослый ольховник. Там затаился.

Слышу совсем рядом шорох. Сердце чуть из груди не выскочило. Вижу, волчица зря времени не теряла. Тащит молодого гуся. Бока и лапы в грязи, где она его поймала? На озере птиц точно уже не было. Уж я заметил бы. Шепнул ей:

– Ну что, охотница, побежали?

Гулко билось сердце, а я бежал и бежал. Ноги и руки безостановочно работали, лёгкие со свистом и хрипом вбирали воздух, а голова заполнена только одним видением, только одной картиной, которая назойливо повторяется, как в испорченной грампластинке: много чужаков, суетящихся на берегу озера.

Бросив у землянки сумку и топор, обессиленный, плетусь к стойбищу, тащу за шею гуся. Для Муськи такой забег – лёгкая разминка. Прыгает вокруг, покусывает птицу за крыло.

Соплеменники дембелюют, то есть ничего не делают, чему на этот раз я рад. Таша забирает у меня гуся, поднимает над собой и кричит:

– Лоло мужчина!

Все смеются.

Я пытаюсь начать рассказ о том, что видел у озера чужаков, но лишь издаю хрип. Той первым заметил необычность в моём поведении. Взял за руку, подвёл к костру и усадил на бревно.

– Показывай! – говорит.

– Видел у озера много чужих. Большое племя! – Едва произнёс, как тут же закашлялся.

Думал, увижу тревогу в глазах вожака, озабоченность. А Той, услышав такую весть, стал глупо улыбаться. Завизжала Саша, соплеменники возбуждённо загомонили. Спустя пару минут толпой почти все взрослые отправились к озеру.

Вскоре выяснилось, что то племя – родичи Саша. Об этом мне поведала Таша. Будто ждали их прихода ещё раньше и переживали, не случилось ли с ними чего-нибудь плохого.

Встреча с племенем Зубров – охотниками за парнокопытными мохнатыми быками – подтолкнула меня не затягивать с приведением лука в рабочее состояние. А вдруг встретится враждебное племя? Лично я вряд ли смогу помочь мужчинам, размахивая перед врагами дротиком и ножом.

Вечерело, но я отправился к зарослям ивняка у реки. Срезая только ровные мясистые прутики, из которых, по моему мнению, получатся неплохие стрелы, вспомнил о щитах. Мысль была мимолётной, случайной. Касалась она больше формы сплетённых из ивовой лозы половинок и процесса крепления ручки. Каким образом в моём сознании овальный щит ассоциировался с лыжами, объяснить трудно, может, ожидание первой в этом мире зимы, но именно такая ассоциация подтолкнула нарезать ещё и тонких прутиков, чтобы попробовать сплести снегоступы.

Всходил месяц. Он выкатился ещё по светлому небу над рекой, над округлыми ивовыми кущами, над похолодевшей, окутанной туманом землёй. И тут же вода словно остановилась, накрывшись фольгой. Подул ветер, и сорванные длинные листочки с ив упали в реку и поплыли, разрушая иллюзию момента.

Глава 10

Племя охотников, родичей Саша, ушло вниз по реке всего на два перехода. Как оказалось, уже месяц оно кочует за огромным стадом быков. Той сказал, что, как только выпадет первый снег, будет Большая охота и пойдут все мужчины.

За рекой больше никто не наблюдал. Скорее всего, непогода помешала Лосям снарядить погоню или они вообще не собирались делать это. Но лично я всё ещё тревожился. Уж больно мерзким, скользким человечком показался мне их предводитель.

Вчера первый раз пострелял из своего лука. Хотя и делал его плечи тонкими, но натянуть тетиву до щеки не смог. Правда, и в половину натяжения стрела по прямой линии пролетела метров тридцать хорошо, резко.