От знахаря до врача. История науки врачевания - Говард Хаггард

«Несмотря на взволнованное состояние, в каковом я тогда находился, от меня не укрылось то обстоятельство, что Колечка умер от той же болезни, от которой на моих глазах умерли сотни родильниц.

Меня день и ночь преследовала картина болезни доктора Колечки, и чем дальше, тем больше я убеждался в том, что действительно он умер от той же причины, от которой умирали жертвы родильной горячки».

В это время Земмельвейс был уже на пороге своего великого открытия: родильная горячка – проявление раневой инфекции, которая передается женщинам нечистыми руками врачей и студентов, обследующих рожениц. Эта инфекция в дальнейшем приводит к отравлению крови.

«В случае Колечки причиной смерти стал трупный материал, попавший в кровеносное русло. Таким образом, я должен поставить перед собой вопрос: не является ли трупный материал причиной наблюдаемых мною смертей родильниц от послеродового отравления крови? На этот вопрос я со всей определенностью должен дать положительный ответ».

Все врачи и студенты, посещавшие первое отделение родильного дома, часто контактировали и работали с трупами людей, умерших в госпитале. После обычного мытья рук водой и мылом в коже оставались частицы трупного материала, и этот факт подтверждался запахом, продолжавшим исходить от рук. При обследовании женщин в палатах все студенты были обязаны – для лучшего усвоения методик – проводить ручные внутриматочные манипуляции. При этом происходило инфицирование раневой поверхности, остающейся после отделения плаценты, а за инфицированием следовала родильная горячка. Более того, если инфицирование рук происходило во время исследования больной женщины, а врач не мыл после этого руки и обследовал другую больную, то он заносил инфекцию в ее матку.

Сделав это открытие, Земмельвейс приказал всем студентам мыть руки раствором хлорной извести перед проведением внутриматочных исследований. До этого распоряжения смертность в первом отделении составляла 120 на тысячу рождений. За следующие семь месяцев – после распоряжения Земмельвейса – смертность составила в среднем 12 случаев на тысячу рождений, впервые став ниже, чем во втором отделении. В том же году были два месяца, в течение которых не было зарегистрировано ни одного случая смерти среди пациенток первого отделения.

В это же самое время на карьеру Земмельвейса сильно повлияла антипатия, которую он навлек на себя своим энтузиазмом. Подавленный мелочными проявлениями начальственной несправедливости, он неожиданно подал прошение об отставке и уехал из Вены домой, в Будапешт. Там он написал книгу об истории своего открытия и стал директором небольшого городского родильного дома. Здесь ему тоже пришлось столкнуться с враждебностью и несправедливостями со стороны чиновников. В Вене после этого он побывал еще один раз. В 1865 году душевное состояние Земмельвейса стало внушать тревогу его жене и друзьям. Они отвезли его в Вену на консультацию к известному психиатру. Во время обследования была выявлена рана на пальце, полученная во время недавней операции. Сам Земмельвейс оказался инфицированным болезнью, причину которой он распознал. Он умер 13 августа 1865 года, пав жертвой болезни, искоренению которой посвятил всю свою жизнь. Так заканчивается глава борьбы со смертью от родов, глава, заключительная часть которой – пусть и после смерти Земмельвейса – привела к главному достоинству современных родильных домов – к их безупречной чистоте. Листер, начавший работать в то же десятилетие, завершил то, что начал Земмельвейс.

В наши дни родильная горячка уже не опустошает родильные дома. Врачи и акушерки не переносят теперь инфекцию от женщины к женщине, как – по меткому замечанию Холмса – «переносят крысобои крысиный яд из одного дома в другой». Послеродовой сепсис – это болезнь, которую, безусловно, можно предотвратить. И она будет предупреждена, как только цивилизация поднимется на тот уровень, когда она сама потребует такой профилактики. Все будет так, как должно, писал все тот же Холмс, «если чья-то преднамеренная слепота, любой преступный недосмотр, любое недопустимое пренебрежение в таком деле станут достоянием всеобщей гласности, то тогда всякий распространитель заразы в родильном доме падет на колени и будет молить Бога о прощении, ибо люди не простят его никогда». Не все женщины рожают в госпиталях и родильных домах; они получают только ту медицинскую помощь, какую допускает уровень цивилизованности общества. В Соединенных Штатах происходит 6,8 смерти на тысячу рождений. Сорок процентов этих женщин умирают от родильной горячки, или, как она теперь называется, от послеродового сепсиса. Каждый год в США семь тысяч женщин умирают от болезни, которую можно предупредить, но общество остается глухим к этому вопиющему факту.

Но следствием болезни являются не только семь тысяч смертей; на одну женщину, умершую от послеродового сепсиса, приходится три-четыре выживших. Таким образом, каждый год больше двадцати тысяч женщин переносят послеродовой сепсис, в той или иной мере становясь инвалидами.

Но не только послеродовой сепсис является причиной высокой летальности среди родильниц в Соединенных Штатах. За вычетом родильной горячки смертность от родов в США составляет 4 случая на тысячу рождений. Даже без учета послеродового сепсиса смертность от родов в нашей стране остается выше, чем в некоторых других странах. Например, в Швеции послеродовая летальность составляет 2–3 на тысячу рождений. Разница между системами родовспоможения в Швеции и Соединенных Штатах заключается в том, что в Швеции восемьдесят процентов родов ведут акушерки, в то время как у нас восемьдесят процентов родов ведут врачи. В США есть акушеры-гинекологи, специализирующиеся в акушерстве. Их квалификация не уступает квалификации иностранных врачей-акушеров. Они оказывают высококвалифицированную помощь роженицам в госпиталях, но вне госпиталей их помощь оказывается доступной только тем женщинам, которые могут оплачивать их недешевые услуги. В огромном большинстве случаев внебольничных родов женщины рожают под присмотром менее квалифицированных специалистов – врачей, для которых акушерство является лишь побочной, дополнительной специальностью, – или, хуже того, попадают в руки неподготовленных и невежественных повитух.

Безразличие в отношении беременных женщин и рожениц в США – подтверждаемое недопустимо высокой смертностью – особенно заметно в системе обучения акушерок и в надзоре за их деятельностью. В обществе акушерки и повитухи не пользуются авторитетом. В некоторых штатах закон их терпит. В других штатах он их просто не замечает. Проверка деятельности повивальных бабок производится случайным образом и не систематически. За исключением одного-единственного учреждения на всю страну, им просто негде учиться. Тем не менее ежегодно более полумиллиона рожающих женщин доверяют им свою жизнь и судьбу. В Швеции, с другой стороны, акушерки считаются высококвалифицированными специалистами наряду с хорошо обученными и подготовленными медицинскими сестрами. Эти акушерки проходят курс обучения в практическом родовспоможении под руководством квалифицированных и опытных врачей, практиковать им разрешается только под строгим врачебным контролем. В случае трудных родов они обязаны незамедлительно вызвать квалифицированного акушера-гинеколога. Разница между шведскими акушерками и американскими повитухами так же велика, как разница между специалистами-акушерами и врачами общей практики, в чьи руки в большинстве случаев попадают роженицы в США. В акушерстве эти врачи разбираются хуже, чем шведские акушерки. Более того, обязанности, связанные с общей практикой, и необходимость заработать на жизнь не оставляют им времени, необходимого для того, чтобы терпеливо заниматься низко оплачиваемыми родами и послеродовым уходом. Высокая материнская смертность в Соединенных Штатах – не следствие плохих экономических условий, это всего лишь проявление недопустимого безразличия.