Стася из таверны «Три дороги» - Ирина Владимировна Соляная

что-то мы обязательно тебе подберём, – Карл показал толстым коротким пальчиком на тюки и тряпки, – а если ты умеешь петь и плясать, то никто и не посмотрит на твой бедный наряд.

– Ничегошеньки я не умею…– вздохнула я.

– И какая ты после этого ведьма? – засмеялся карлик, – Самозванка, да и только.

Так мило болтая, мы ехали и ехали по Срединному Торговому Тракту. Я выглядывала из повозки и видела паломников, шедших попутно. Навстречу ехали кареты. Мимо нас один раз пронеслись несколько всадников-гвардейцев, и я от страха забилась под тюки. Потом поразмыслила и решила, что они явно ищут не меня, а едут по своим надобностям. С чего им интересоваться какой-то повозкой с карликами-артистами? Карл сменил Клару, и она прилегла рядом со мной на тюки. Она оказалась такой милой собеседницей. Без устали Карла рассказывала о путешествиях, дворцах и замках, в которых доводилось выступать.

– Скоро во всём королевстве останутся только владения короля Хенрика и его друга Амброзия Вильда. Один по праву трона, а другой по праву силы захватили все, куда их руки дотянулись. Тяжёлые времена нас ждут, девочка.

– А что делать? Власть короля незыблема, – прошептала я.

– И кто тебе это сказал? – засмеялась Клара.

– Ну, до Хенрика был его отец Властимил. А до него был его отец, король Збышек.

– А до Збышека? – пытливо посмотрела на меня Клара.

– А до него было Безвластие, – уверенно произнесла я.

– А до него были эльфы.

Я замолчала, погрузившись в раздумья. В папашкиной библиотеке были книги по истории, но я не особенно ими интересовалась. Больше всего мне нравились книги о рыцарях и их прекрасных леди, стихи о любви и баллады о подвигах. Впрочем, я не была уверена, что в папашкиных книгах было что-то об эльфах. Насколько я помнила, уже при Властемиле любое упоминание об эльфах вымарывалось отовсюду. И даже в песнях они упоминались исключительно как глупые, жадные и похотливые существа. Нам всем внушалась мысль о том, что до короля Збышека, носившего прозвище Миротворец, было полное безвластие. Орды гоблинов и людей беспорядочно шатались по стране, убивая друг друга в междоусбоицах. И тогда Збышек навёл порядок мирной, но твёрдой рукой.

– Чьи это слова? – спросила я, словно Клара могла меня слышать.

– Какие? – сонно осведомилась она.

– Про орды гоблинов и людей, про короля Збышека.

– Его же слова, короля Збышека. Всякая утка себе даёт уступку. Дай поспать, мне скоро Карла сменить будет нужно.

Карл и его жёнушка собирались ехать без долгих остановок, сменяя друг друга на козлах. И только когда наступила ночь, они свернули с тракта на поляну. Надо было напоить ослика и дать ему отдыха. Поляна показалась мне знакомой, я не удивилась, найдя на ней кострище под старыми липами. Неподалёку журчал ручей.

Мне не хотелось тут ночевать до дрожи. Все поджилки тряслись. Именно тут Верейка схватил меня, и началась череда злоключений. Но я понимала, что ослику нужен отдых, да и люди устали. Надвигающаяся ночь пугала меня. Если в прошлый раз вокруг была толпа паломников, и никто не дёрнулся спасти меня от опасности, то на что я могла рассчитывать в компании двух слабых артистов? Конечно, предположить, что Верейка снова поджидает меня у ручья, я не могла. Вряд ли он теперь вообще думал обо мне, потому что был уверен, что стражники увезли меня в тюрьму Челноков. Но от подступившего к самому горлу комка страха я не могла избавиться.

Карл отвёл ослика к ручью, а Клара развела костёр. Я натаскала сучьев, хотя идти за ними тоже пришлось неблизко, вся округа была вылизана подчистую. Но всё-таки я нашла пару сухих веток, и вскоре вода в котелке закипела. Клара принесла мешочек с сухими травами. Бросила их в котелок и стала помешивать. Я уловила аромат мелиссы, смородинового листа, сушёной малины.

– Ты врачуешь? – спросила я Клару.

– Да, – просто ответила мне она, – люди сторонятся нас. Уродство отталкивает. И потому к лекарю попасть непростая задача. Вот и приходится всё делать самим. И травы изучать, и коренья сушить, и мази смешивать. Не боясь, что кто-то обвинит в колдовстве. Главное – людям не помогать, тогда и не выдаст никто.

– Как же это страшно звучит: людям не помогать, – прошептала я.

– А много хорошего ты от людей видала, девочка? – спросила Клара, и я вздохнула в ответ.

После ужина мы легли спать в повозке. Карл вызвался сторожить первым. Мы слышали, что неподалёку тоже остановилась какая-то повозка, были слышны голоса и плач младенца. Это меня немного успокоило. Вряд ли разбойники возят с собой грудное дитя.

Несмотря на то что я была взбудоражена, я старалась не ворочаться. Клара спала, тихо посапывая, и я не хотела тревожить её сон. Я видела в отверстии полога высокие деревья, слившиеся в одну стену, мне казалось, что они тоже защищают меня от людей. Сонный ослик шлёпал губами. Карл шевелил веткой в костре, не давая огню затухнуть. Я лежала и думала о Лансолете. Жаль, что я недослушала баллады о его любви к Гвинее. А вдруг там поэт сочинил, как Гвинея подарила ему свой жаркий поцелуй, а потом она изменила своему мужу и тайно родила ребёнка от рыцаря Лансолета… Как спрятала младенца в лесу, поручив феям заботу о нём. Если бы я была поэтом, то обязательно придумала бы такую историю. А Лансолет бы вызвал короля Бисау на бой, и отрубил бы его кудрявую голову. И сел бы на трон с Гвинеей…

«Она была прекрасна, она была стройна,

Как сладкий яд опасна эльфийская жена.

Но не простит измены эльфийский злой народ,

Убийство сюзерена, попрание свобод.

Смириться не готовы светлейшие мужи

Готовятся оковы и точатся ножи.

И не помогут латы, и не поможет меч,

Что может от расплаты влюблённых уберечь…»

Я проснулась от приятного запаха поджаренного хлеба. Милая Клара хлопотала с завтраком, а под моим боком лежал Карл. Мы спали почти в обнимку, как брат и сестра. Клара подошла ко мне и шутливо пощекотала травинкой мой нос.

– Вставайте, лежебоки, скоро в путь!

– Найди мне платье, Клара! – хихикнула я, вскочила и сразу побежала к ручью. Место, которое так пугало меня вчера, сегодня не казалось опасным. Я с удовольствием подбежала к месту, где когда-то поила свою Каурку. «Подлая животинка, – подумала я, – Верейка избавится от тебя при удобном случае. Продаст на скотобойню, когда ты состаришься. Или убьют тебя в разбойничьей схватке. Уж я-то буду рада».

Я скинула рубашку и штаны и с удовольствием шагнула в ручей.