Встреча по-английски - Людмила Мартова

Он снова повернулся в кровати и, зажмурив глаза, начал считать до тысячи. Назавтра он запланировал важное и нужное дело, которое должно было продвинуть его на пути к мечте, а потому он просто обязан выспаться и быть в форме.

Презентацию к сценарию Маша и Дэниел сделали быстро, часа за полтора. Маша и не помнила даже, когда в последний раз совместная работа с кем-то доставляла ей такое удовольствие. То ли тема была интересная, то ли вдохновляла необычность ситуации и адреналин, выделявшийся в кровь из-за необходимости подбирать английские слова, то ли сказывалось непонятное ощущение полного спокойствия, которое возникало у Маши в присутствии Аттвуда.

Последнее было странно. Маша Листопад тяжело и трудно сходилась с новыми людьми. Нет, она вовсе не была букой. Когда это было нужно по работе, она легко находила общий язык хоть с чертом, хоть с дьяволом, хоть с поставщиками оборудования, хоть со сборщиками мебели. Но в личном пространстве она жестко ограничивала свой круг общения, куда входили лишь самые близкие и проверенные люди. И было их немного. Легко пересчитать на пальцах одной руки.

Если речь не шла о работе, Маша тяготилась новыми знакомствами. Ей было скучно поддерживать практически любой разговор, который всегда рано или поздно сводился к политике, еде или погоде. Такую беседу бабушка называла «пустое колыханье струй», и с этим определением Маша была на сто процентов согласна.

В современной жизни люди отчего-то предпочитали обсуждать не прочитанные книги или увиденный восход солнца над морем, не свои ощущения от прогулки по колкой от росы траве или аромат, струящийся над лавандовым полем. Они бесконечно обсасывали, кто что сказал, кто сколько украл, кто с кем переспал… И от этих разговоров у Маши становилось тяжело в желудке, как будто ее накормили перегретыми на солнце булыжниками. Ей казалось, что грохот трущихся друг о друга булыжников слышен всем вокруг.

При общении с Дэниелом Аттвудом камни в желудке не появлялись. С ним было интересно и как-то не напряжно. Он не глядел оценивающе, а уж тем более с осуждением, не говорил ерунды или банальностей, не лез в душу и как-то сочетал полное отсутствие бестактности с непосредственностью.

– Есть хочется, – сказал он, потянувшись всем своим крепким телом, после того как презентация была закончена. – Мэри, может быть, мы с вами сходим в какое-нибудь кафе неподалеку?

Маша с сомнением посмотрела на часы, которые показывали половину девятого. Выходить в мрачную темень за окном не хотелось категорически, хотя сейчас Маша тоже почувствовала, что проголодалась.

– Я могу что-нибудь приготовить, – неуверенно пробормотала она, судорожно вспоминая, что именно лежит у нее в холодильнике. Ничего выдающегося там не лежало. Аппетит, потерянный месяц назад, полностью так и не возвратился, поэтому днем Маша перекусывала в столовой возле работы, а вечером обходилась фруктами или кефиром. Кефир… Спасительная мысль оформилась в голове так быстро, что Маша, не особо раздумывая, выпалила: – Я могу блинов напечь. Хотите?

Слово «блины» она произнесла по-русски и тут же пояснила, уверенная в том, что он не понял:

– Панкейки, только большие.

– Оу, блины, – торжественно произнес Аттвуд, в голосе которого звучал благоговейный восторг. – Мои друзья готовили мне блины. Это вкусно, да.

Изумившаяся Маша полезла в программку на телефоне, с помощью которой пополняла свой словарный запас, и убедилась в том, что слово «блины» в английском языке, оказывается, действительно существует и звучит так же, как по-русски. Объяснение гласило, что это такие «русские панкейки из гречневой муки и дрожжей, которые обычно сервируют икрой и сметаной».

Ни гречневой муки, ни дрожжей, ни тем более икры у нее не было и в помине, зато был кефир, яйца, сахар и мука пшеничная, так что спустя полчаса на столе в кухне высилась солидная стопка румяных блинов, на которую Дэниел Аттвуд смотрел с плохо скрываемым умилением. Сметана тоже нашлась, так же как крыжовенное варенье и сгущенное молоко. В общем, за сервированный на скорую руку стол Маше было не стыдно.

– Очень вкусно, – Аттвуд прервал молчание, лишь съев три огненных блина, намазанных всем по очереди. – Это потрясающе. Я не понимаю, почему в Англии это не готовят в каждом доме. Я обязательно научу маму печь блины.

– Вам дать рецепт? – чуть лукаво спросила Маша, но он не поддержал шутливого тона и ответил совершенно серьезно:

– Не надо, я запомнил. Я видел, что вы клали в миску.

– А ваша мама любит готовить что-то новое? – О маме Маша спросила просто из вежливости.

– О-о-о, моя мама – прекрасный кулинар. Она вообще все делает хорошо. Талант такой. Вы бы видели, какие цветы растут у нее в саду. Ни у кого из соседей таких нет. Мамины гиацинты побеждают на ежегодных выставках, и она этим страшно гордится.

– У вас есть сад? Хотя да, конечно, есть. Я читала, что англичане просто помешаны на маленьких садиках у каждого дома и очень любят выращивать там именно цветы.

– О-о-о, мои родители – фермеры. Правда, их ферма очень маленькая, и они не производят ничего специально на продажу, не считая гиацинтов, конечно. Но для внутреннего потребления они практически все выращивают сами. И сад у мамы – самый настоящий. Она помешана на цветах, поэтому их дом утопает в них почти круглый год с небольшим перерывом на зиму. Конечно, в основном это гиацинты, но есть и тюльпаны, и другие растения, которые позволяют саду выглядеть цветущим практически всегда.

– Ваши родители фермеры? – Маша не могла скрыть изумления. Аттвуд выглядел человеком, который вырос в образованной, интеллигентной среде, хотя, может быть, она просто что-то не знает об английских фермерах.

– У нас в семье все – потомственные педагоги, – засмеялся Дэниел. – Родители всю жизнь работали школьными учителями, а когда вышли на пенсию, то переехали в Корнуолл и купили маленькую ферму. Маме этого всегда хотелось. Она говорит, что, только уехав из Лондона, наконец-то поняла, что такое настоящая гармония.

– Корнуолл, – пробормотала Маша.

– Ну, если быть совсем точным, то мои родители живут на одном из островов Силли. – Заметив изумление на ее лице, Аттвуд не выдержал, рассмеялся: – Простите меня, Мэри, я уже второй раз проявляю невежливость по отношению к вам, но это действительно очень смешно. Вы говорили о своей мечте побывать на островах Силли, как об абсолютно несбыточной, а у моих родителей там дом, я приезжаю к ним при малейшей возможности, и для меня это такая обыденность, как для вас, к примеру, съездить в вашу Москву.

– Я не очень часто езжу в Москву, – сообщила Маша.

– Неважно. Мэри, если вы захотите принять мое приглашение, то я буду рад свозить вас на Сэнт-Мэрис. Мои родители – очень гостеприимные люди, и я вас уверяю, что ваш визит никого не стеснит.

– Сэнт-Мэрис? – Маша не верила собственным ушам. Вселенная в очередной раз реагировала на ее мечты, причем самым неожиданным образом.