Научи его плохому, или Как растлить совершеннолетнего - Каролина Клинтон

– Ну, давай выждем, – неуверенно сказал он. – Не в наручниках же ее в больницу вести.

– Ладно, – хмуро кивнула я. – Слушай, ты заказ-то сделал?

– Разумеется. Скоро уж привезти должны.

– Соньке я с женихом позвонила, чтобы пришли поскорее. Может, успеем до того, как мать проснется?

И тут заверещал домофон.

– Заказ прибыл! – переглянулись мы с любимым. У Соньки и ключи есть, и охрана ее знает. Дэн пошел принимать разносчика и рассчитываться, а я задумчиво допивала кофе. Я не могла понять, что это с маменькой случилось. Как ни крути, а она здравая женщина.

«Может быть, ей просто внимания хочется?» – выдвинул версию внутренний голос.

«Может», – согласилась я.

И тут раздался яростный визг.

Отбросив чашку, я метнулась в холл и застала дикую картину. Молодой разносчик испуганно сжался в углу, пытаясь заслониться сумкой, и остановившимся взглядом смотрел на матушку. А та, в едва наброшенном халате поверх ночной рубашки, неслась на него, словно выпушенное из пушки ядро. Визжала она так, что ее наверняка слышно было на другом конце города.

– Паску-уудник!!! – маменька добежала до несчастного парнишки и накинулась на него, молотя сухонькими кулачками.

Парень закрыл глаза, втянул тощую шею в плечи, и молча закрывался от нее сумкой.

– Дэн! – закричала я. – Дэн!

А любимый и так не дремал. Он изо всех сил пытался оттащить мать от парнишки, да только той гнев явно придал сил.

– Не лезь под руку! – рявкнула она Дэну и ловко лягнула его ногой. Дэн отлетел в угол и там затих.

– Мать! – закричала я. – Что ты творишь? Бог что сказал? Ударят тебя по одной щеке – вторую подставь!

– Да-аа, – закричала она в ответ. – А сам так грешников в геену огненную сбрасывает! Так не печалься, Маняша, я ему просто помогаю в меру сил!

И мать дробно отстучала турецкий марш на несчастном разносчике. У того уже были совершенно малиновые уши, на лбу наливалась шишка, а под левым глазом – фингал.

Тут Дэн поднялся из своего угла, примерился и дернул мать за ноги. Та охнула и кулем свалилась на пол. Парень, очнувшись, тут же метнулся за дверь, бросив сумку.

– Догони его и рассчитай! – крикнула я Дэну, а сама вцепилась в маменьку.

А маменька кое-как встала, села на пуфик и неожиданно горько зарыдала.

– Мать, ты чего? – недоуменно вопросила я.

– Дочь, я тебе еще кое-чего не рассказала, – сквозь слезы сказала она. – Стыдно было.

– А что такое? – я присела рядом и обняла ее за плечи.

– Я же сегодня чего к тебе подхватилась и побежала? – рыдая, начала она. – Я ведь, доча, поспать прилегла, ну, ты же знаешь что я днем пару часиков перехватываю. И вот только заснула, как чувствую – рядом кто-то есть. Я глаза открываю, а этот гад стоит около моего диванчика и смотрит так нехорошо.

Я сидела, ничего не понимая.

– Ну и начал мне он вещать, что он посланник Сатаны и я избрана быть жертвой, – продолжила мать. – Я уж не выдержала да закричала, а он окутался дымом и исчез.

– Как – исчез? – тупо спросила я.

– А вот так, – потерянно сказала она. – Как дым пошел – помню, а дальше – провал в памяти. Я как очнулась, так и поняла – бесы у меня в квартире. Бесы! Поднялась да к тебе побежала, дочка. Ты уж меня не гони, – и она снова разрыдалась.

– Мать, – я потрясла головой, пытаясь привести мысли в порядок. – А чего ты на этого парнишку-то налетела?

– Что значит зачем? – она вскинула на меня разгневанные глаза. – Так это же он и есть посланник Сатаны! Только у него были рога на голове. Сейчас нет. Спилил, наверно.

Я просто выпала в осадок.

Да парнишечка явно своей тени боится, весь такой трогательный, как воробушек, какой из него посланник такой важной шишки, как Сатана? Да и совпадение настораживает. Час назад он эээ… наносил визит матери, а вскоре несет ко мне заказ из ресторана.

– Мам, а как он к тебе попал? – задумчиво спросила я.

– Не знаю! – покачала она головой. – Наверно, замок отмычкой отпер. Ты же знаешь, какая сейчас молодежь пошла.

На пороге показался взмыленный Дэн.

– Насилу догнал, – негромко сказал он, тревожно косясь на мать. – Денег дал с лихвой, в суд подавать не будет. Но надо сумку отдать, говорит, ему за нее голову оторвут.

Мать потерянно смотрела, как любимый выгружает из сумки запаянные в фольгу лотки.

– Что, зятек, и ты скурвился? – наконец со странной усмешкой сказала она. – Преступникам пособляешь?

Дэн молча взял сумку и вышел. Я посмотрела на мать, и у меня от жалости аж сердце защемило. Она сидела на диване, и вся ее поза выражала усталость. От былого запала не осталось и следа. Сгорбившись и слегка покачиваясь, она тоскливо смотрела прямо перед собой.

– Мам, давай-ка я тебе новопассита дам, – растерянно сказала я, поднимаясь. Я со-вер-шенн-но не понимала, что творится в этом мире.

По пути на кухню я услышала как мелодично звякнул прибывший лифт, я машинально обернулась и увидела через оставленную нараспашку дверь Соньку с каким-то парнем. Он мне с первого взгляда чисто по-человечески понравился. Среднего роста такой парень, стройный, темненький, в очках, а глаза за стеклами – умные и слегка насмешливые.

– А вот и мы, – радостно сказала Сонька и они, улыбаясь, шагнули на порог.

– Ах ты гад! – гневно воскликнула мать, в два прыжка пересекла холл и принялась мутузить парня.

Я аж потерялась.

Опять?!!

«Ее собачка часом не кусала?», – в шоке спросил внутренний голос.

Картина напоминала какой-то сюр. Моя мать, конечно, змея еще та, но она учительница! – так вот, она остервенело избивала бедного парня. Запнула его в тот же угол, что и несчастного разносчика, и знай охаживала расческой.

– Тетечка Олечка, ну не надо, не надо! – это Сонька стояла на пороге и громко, испуганно ревела.

– Я тебе покажу – не надо! – злобно рычала мать, удваивая усилия.

У парня вид был скорее потрясенный, чем испуганный, он ловко блокировал материны удары руками и ногами, и пытался вести с ней переговоры.

– Женщина, что с вами? – вопрошал он. – Я Соньку еще пальцем даже не тронул, не беспокойтесь!

Мать взревела и ткнула ему кулаком в печень.

Он охнул и признался:

– Ладно, каюсь, я ее целовал.

– Гаденыш! – закричала мать.

– Но у меня самые честные намерения! – возразил парень.

– Да я таких честных как ты! – мать схватила забытую Серегой в углу балалайку и замахнулась.