Таймлесс. Сапфировая книга - Керстин Гир

Бельчонок — член ложи? Кольцо. Значение? Оставалось только надеяться, что мистер Уитмен не принял эту фразу на свой счёт.

— Лесли, мне не хочется этого говорить, но позволь дать тебе один совет: направляй свою энергию в более мирное русло, например, на некоторые школьные предметы, — мистер Уитмен криво улыбнулся, но в его голосе звучало нечто большее, чем просто издевка. Он понизил голос: — Не всё, что вызывает любопытство, оказывает благотворное влияние.

Это что, угроза? Лесли безмолвно взяла папку и засунула её в рюкзак.

Все наши одноклассники с интересом наблюдали за происходящим. Наверное, они гадали, о чём это мистер Уитмен так долго с нами разговаривает. Шарлотта сидела достаточно близко, чтобы расслышать его слова. Она пронзила меня злорадным взглядом.

Мистер Уитмен тем временем наклонился ко мне:

— А тебе, Гвендолин, следует усвоить, что от тебя ожидают и даже требуют одного важного качества: сдержанности в словах и поступках, — на этом месте Шарлотта согласно кивнула. — Мне очень жаль, что ты показала себя с такой… недостойной стороны.

Какая несправедливость! Я решила последовать примеру Лесли, и несколько секунд мы с мистером Уитменом молча взирали друг на друга. Затем его улыбка растянулась ещё шире, и вдруг мистер Уитмен похлопал меня по щеке:

— Но не падай духом! Я уверен, что ты способна ещё многому научиться, — сказал он, отходя от нашей парты.

— Так, Гордон, как обстоят дела у тебя? Сочинение снова полностью списано из Интернета?

— Вы же сами говорили, что мы можем пользоваться любыми источниками, — защищался Гордон. В этом предложении он умудрился взять как минимум две октавы.

— Что от вас хотел мистер Уитмен? — Синтия Дейл обернулась к нам. — Что ещё за папка? И почему он тебя погладил, Гвендолин?

— Только не надо устраивать тут сцену ревности, — сказала Лесли. — Он любит нас точно так же, как и тебя.

— Ах, — сказала Синтия, — какая ревность, вы о чём? Ну почему, почему? Почему все считают, что я втюрилась в этого мужчину?

— Может, потому что ты его самая рьяная фанатка? — предположила я.

— Или потому что ты двадцать раз написала на бумажке Синтия Уитмен, только чтобы посмотреть, как это будет выглядеть, — сказала Лесли.

— Или потому…

— Ну хватит вам, — процедила сквозь зубы Синтия. — Это было только один раз и довольно давно.

— Это было позавчера, — сказала Лесли.

— С тех пор я стала гораздо взрослее и рассудительнее, — Синтия вздохнула и огляделась.

— Во всём виноваты только эти малявки. Если бы в нашем классе были нормальные мальчишки, никто бы не заглядывался на учителей. Это я вам точно говорю. Так что у тебя с тем типом, который вчера заезжал за тобой на лимузине, Гвенни? Между вами действительно что-то есть?

Шарлотта нарочито громко засопела и снова привлекла к себе внимание Синтии.

— Ну, давай же, не томи, рассказывай, кто-то из вас встречается с этим вчерашним парнем?

Тем временем мистер Уитмен подошёл к доске и объявил:

— Тема нашего сегодняшнего урока — «Уильям Шекспир и его сонеты».

Никогда ещё я так не радовалась началу урока. Лучше пускай все говорят о Шекспире, чем о Гидеоне! Перешёптывание стихло, вместо него отовсюду послышались скучающие вздохи и шелест страниц. Но я всё-таки успела услышать, как Шарлотта сказала:

— Ну уж точно не Гвенни.

Лесли посмотрела на меня, взгляд её был полон сочувствия.

— Она ведь не в курсе, — прошептала моя подружка. — Бедняжка Шарлотта, её можно только пожалеть.

— Да, — прошептала я в ответ, но на самом деле, единственным человеком, которого я жалела, была я сама. Вечер в компании Шарлотты обещал быть незабываемым.

На этот раз лимузин остановился не прямо перед воротами школы, а немного вдалеке, за поворотом. Из машины нервно выскочил рыжий мистер Марли. Когда он заметил нас с Шарлоттой, то разнервничался ещё больше.

— Ах, это вы, — нарочито нелюбезно сказала Шарлотта и мистер Марли покраснел. Через открытую дверцу Шарлотта заглянула в лимузин. Внутри никого не было кроме водителя и… Химериуса. Шарлотта, кажется, очень разочаровалась, и это снова больно кольнуло меня в самое сердце.

— Соскучилась по мне, признавайся? — Химериус с довольной миной устроился на сидении, зашумел мотор, и мы тронулись в путь. Мистер Марли занял место рядом с водителем, а возле меня села Шарлотта. Она молча отвернулась к окошку.

— Вот и хорошо, — сказал Химериус, не дожидаясь моего ответа. — Надеюсь, ты понимаешь, что у меня полно других хлопот и я не могу всё время за тобой приглядывать.

Я нахмурилась, а Химериус захихикал.

Это правда, я действительно по нему соскучилась. Уроки тянулись бесконечно долго. Пока миссис Каунтер скучнейшим голосом вещала о полезных ископаемых Балтики, я думала о Химериусе и его смешных словечках.

К тому же, мне бы очень хотелось познакомить его с Лесли, или хотя бы попытаться это сделать. Только что я попробовала нарисовать для неё портрет Химериуса, и Лесли пришла в полнейший восторг, хотя бедному маленькому демону моё произведение вряд ли понравилось бы. («А это что за прищепки?» — спросила Лесли, указывая на рога, которые я старательно вырисовывала.)

— Наконец-то у тебя появился невидимый друг, который может хоть как-то пригодиться! — восхищённо сказала она. — Только подумай, это тебе не Джеймс, который только и знает, что бурчать и жаловаться на неподобающее поведение. Химериус может стать твоим личным шпионом, он будет докладывать, что происходит за закрытыми дверями.

Я бы до такого не додумалась.

Но ведь действительно, сегодня утром, когда Шарлотта решила подколоть меня с этим, как его там, рити… риви… ну, в общем, с этим устаревшим названием сумочки, Химериус меня очень выручил.

— Химериус станет твоим тайным оружием, — сказала Лесли, — в отличие от неумехи Джеймса, он способен на многое.

К сожалению, насчёт Джеймса Лесли была совершенно права. Джеймс был… э-м-м… кем же он был-то? Если бы он гремел цепями и раскачивал люстры, он бы по праву мог считаться настоящим школьным привидением.

Джеймсу Августу Перегрину Пимпельботтому было около двадцати лет, он был симпатичным юношей в белом напудренном парике и в сюртуке с цветочками. А ещё он уже двести двадцать девять лет как умер. Когда-то наша школа была домом его родителей, и, как и большинство привидений, Джеймс никак не мог поверить в то, что он уже мёртв. Столетия скитаний в обличье призрака казались ему сплошным неприятным сном, от которого он всё ещё надеялся однажды проснуться. Лесли считала, что Джеймс просто прозевал свою дорогу в вечность с ярким светом в конце туннеля.

— Джеймс вовсе не такой уж и неумеха, — возразила я.