Спорим (не) влюблюсь - Кайя Сэнд

— Ну, не твоя же вина, если приготовят что-то плохо.

— Не моя, но это не помогает. Так что пробуй и хвали.

И я пробую, и хвалю. Мне не сложно, и если уж гренка немного горчит, то парню знать не обязательно. Потому что Рома улыбается так широко и довольно, что даже его рука, заброшенная на спинку дивана и касающаяся моего плеча, не мешает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Касается и касается, мне не жалко. Я сыта, подставляю лицо майскому солнцу, и, немножко, счастлива. И Исаев удивительно гармонично вписывается в эту картину.

Марго, улочки Парижа

— Ты меня убить решил.

Уверена, что в этом план Исаева. Понял, что я в него не влюблюсь, вот и пошел нечестным путем. Потому что другой причины того, что он закармливает меня до смерти, я не нахожу.

— Это самое важное в Париже, морковка.

— Ага, важнее Эйфелевой башни и Диснейленда. Ты прав, жаренные каштаны самое главное.

— Рад, что ты со мной согласна.

Он не выносим. Прекрасно знает же, что это сарказм, но так искренне подыгрывает, что мне хочется его чему-то ударить. Но могу лишь взять протянутый стаканчик.

— Ты решил уместить весь гастро-тур в один день?

— Ну да, — Рома ерошит русые волосы, улыбаясь. — Завтра буду тебя другими способами соблазнять.

— Пока не очень получается.

— Зато оригинально. Спорим, в твоих конвертах не было такого?

— Спорить с тобой, Исаев, себе дороже.

Но ведь он прав. Я, кажется, писала что-то о ужине и ресторане. Но явно не представляла себе такого. Что вторую половину дня проведу с парнем, пробуя разные вкусности. После обеда я уже выкатывалась с кафе, решив не ехать дальше на экскурсию.

Под настойчивыми уговорами Исаева, конечно же. Но он был прав. Стипендий в тех высших школах не дают, максимум занижают цену в связи с финансовым положением учеников. А мне что пятнадцать тысяч платить за семестр, что десять…

Поэтому я и соблазнилась. Не на Рому, пускай даже не мечтает, а на прогулку по Парижу. С дегустацией. И даже с бокальчиком белового вина, маленьким таким. О котором никому не признаюсь, потому что обычно являюсь противником алкоголя.

Но зато сейчас мне тепло и хорошо, хотя на город медленно опускается ночь. Всё загорается разноцветными огнями, оживая. Мелкие торговцы сувенирами сворачиваются, туристы гуляют по улочкам. Такая потрясающая атмосфера, что я едва не подпрыгиваю от нетерпения. И с сомнением поглядываю на упаковку каштанов.

— Давай, морковка, попробуй. Тебе понравится. Их нужно есть, пока горячие. Потом вкус не тот.

Я не раз читала, что в Европе продаются жаренные каштаны. Но ощущение, что Рома просто разводит меня, не покидало. В детстве на спор мы как-то пытались есть каштаны, и они были совсем невкусными. Пока не появилась Лиза и не сказала, что это другие можно есть, а не наши. Но к тому времени я уже плевалась дальше, чем видела.

Но Исаев ловко расправляется со своей порцией, и вроде как, жив. Но я подхожу ещё пару минут, прежде чем самой соглашаться на такую авантюру. Мне ещё магистратуру заканчивать, семью заводить, а его не жалко.

— Правда так вкусно? — с сомнением смотрю на парня и на жаренные каштаны, от которые исходит заманчивый аромат. — Если я умру, то ты автоматом проиграешь, ясно?

— Если ты умрешь, то станешь призраком и будешь до конца жизни изводить меня. Давай, морковка, — Рома сам расправляется с кожурой и протягивает мне. — Может это именно то, что заставит тебя влюбиться.

Решаю, на свой страх и риск, довериться парню. Всё то, что он советовал до этого, мне действительно понравилось. Так что, включаем презумпцию невиновности и открывает рот.

— Ммм.

Странный, совсем непонятный вкус. Легкая сладость, похож на орех, только горячий. И действительно очень неплохо. И, судя по довольному взгляду Исаева, он это прекрасно понял. Даже не спорю, принимая ещё один каштан.

— Ладно, — бурчу недовольно, не желая признавать правоту парня. — Сносно.

— Сносно?! — Рома оскорбляется так искренне, словно он сам готовил эти орехи. — Ну-ка.

Парень толкает меня в сторону парапета, самостоятельно усаживая. Я даже пикнуть не успеваю, как его руки оказываются на мне. Сжимают бёдра, не давая спрыгнуть и оттолкнуть.

Едва успеваю сжать край платья, чтобы оно не разлетелось от прохладного ветра с речки.

— Ты что творишь, Исаев?

— Собираюсь разобраться с одной врушкой. Не понравились, значит? Давай-ка, морковка, открывай ротик. Будем тебя переубеждать.

— Ладно-ладно!

Сдаюсь, когда понимаю, что Рома не собирается останавливаться. Скармливает мне половину своего стаканчика, обиженно сопя. Кто бы знал, что его так легко вывести из себя?

Может за эту неделю собрать досье на Исаева, а потом продавать всем ду… девушкам, влюблённых в него? Сколочу свой бизнес, перееду жить на остров.

— Они вкусные, ты прав.

— Нет, ты сказала — сносно. Так что теперь не отвертишься.

Рома протягивает ещё один каштан, последний в его упаковке, и я думаю, как незаметно отодвинуть свой стаканчик подальше. Во избежание всякого…

Но послушно открываю рот, потому Исаева не переубедишь. Всего на секунду он задевает пальцами мои губы, а меня словно простреливает. И хоть Рома меня больше не касается, но ощущение остается со мной. Таким лёгким, ненавязчивым теплом.

— Итак, раз я оказался прав… Я заслуживаю награду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И какую награду ты хочешь?