Тропою тайн - Эйлин Гудж

Пол помедлил в дверях, прошелся по комнате, опустился на кровать, схватил Элли в объятия и крепко прижал к себе. Он не проронил ни слова, пока Элли рассказывала, что произошло. Из его горла лишь однажды вырвался звук, похожий на стон или на сдавленное рыдание. Когда же Элли наконец умолкла и высвободилась, она увидела, что в глазах Пола блестят слезы. Мягким движением Элли сняла с него очки и положила их на тумбочку.

«Мы по-прежнему вместе», — подумала она. Шаблонная, стандартная, но тем не менее верная фраза почему-то не принесла утешения. Тоска в серых глазах Пола наполнила ее сердце леденящим, ни с чем не сравнимым ужасом.

Элли в отчаянии огляделась, словно знакомые предметы могли прогнать ее страх. По комнате с простой кроватью и шкафом вишневого дерева были разбросаны яркие пятна — репродукции с картин Пикассо, антикварная игрушечная карусель на швейном столике в углу, темно-синяя ваза ручной работы.

Наконец решившись взглянуть на Пола, Элли вдруг заметила, что у него очень усталый вид — ему не просто недоставало крепкого сна, как в годы стажировки: усталость въелась глубоко, переросла в изнеможение. Вытянутое лицо с неизменной насмешливой улыбкой казалось унылым. Действительно ли в его густых каштановых волосах, спадающих на воротник мятой рубашки, мелькает проседь, или это игра ее воображения?

На этот раз пришла очередь Элли утешать Пола, крепко обнимая его.

— Я была бы рада найти ответ, — прошептала она, уткнувшись лицом ему в шею, — но у меня есть только вопросы. Почему? Почему это случилось с нами?

— Похоже, чем сильнее мечтаешь о чем-нибудь, тем меньше у тебя шансов осуществить мечту.

— Послушать тебя, так повторять попытки не имеет смысла. — К ее глазам снова подступили слезы.

Пол погладил ее по спине.

— Конечно, имеет. Я люблю тебя. Элли, я так люблю тебя, что порой… — Он осекся, глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки, и продолжил: — Но похоже, я что-то упустил. Почему мы вертимся как белки в колесе? Помнишь, сколько выходных кряду мы охотились за антиквариатом? Помнишь ту гостиницу в Вермонте, где сломалась ножка кровати, а мы хохотали до упаду? Ладно, не будем об этом… лучше устроим себе праздник. Когда мы в последний раз сидели в «Авангарде» или «Блюзе» так, чтобы ты не срывалась к телефону, желая позвонить домой и проверить сообщения? Черт возьми, когда мы в последний раз ходили в кино?

Элли не винила мужа за вспышку раздражения. Особенно после всего, что они пережили, двигаясь по маршруту с нескончаемыми препятствиями. Когда врачи пришли к выводу, что у нее нет медицинских причин бесплодия, Элли и Пол, охваченные радостью, жили надеждой дольше, чем следовало. А потом новый ультразвуковой прибор обнаружил кисты в матке, не выявленные другими исследованиями. Пол был рядом, когда Элли увозили на операцию; именно его она увидела первым, очнувшись после наркоза. Как и предписывали врачи, они подождали три месяца, а затем повторили попытку. И опять безрезультатно. Лишь через восемь лет они впервые робко заговорили об усыновлении.

Со своей первой кандидаткой, веснушчатой Сьюзи из Кентукки, они несколько раз говорили по телефону, прежде чем она согласилась встретиться с ними. Элли помнила, как тогда волновалась, но встреча прошла удачно — по крайней мере ей так показалось. А через неделю адвокат известил их, что Сьюзи выбрала другую пару — набожных людей, живущих в типовом доме в пригороде, с двориком, где едва умещались качели.

И эта неудача стала далеко не последней. Недели, месяцы, годы они подавали объявления, встречались с капризными подростками, но главным образом ждали. Тяжелее всего было думать о том, кончится ли когда-нибудь ожидание.

А потом, полтора года назад, в их жизнь, словно дар судьбы, вошла Дениза. Эта болтливая студентка второго курса колледжа была на шестом месяце беременности. Рассудительная, она прекрасно понимала, что еще слишком молода, чтобы воспитать ребенка. Элли и Пол сразу поладили с ней. На седьмом месяце Дениза даже попросила Элли вместе с ней побывать на курсах для будущих матерей. Элли пришла в такой восторг, что взяла выходной и заказала для детской кроватку и шкаф.

А за две недели до родов вдруг появилась мать Денизы, с которой девушка была в ссоре. Мать уговаривала Денизу оставить ребенка, даже обещала ухаживать за ним, пока дочь не окончит учебу. Поначалу девушка отказывалась наотрез, заявляя, что уже приняла решение и не пойдет на попятный. Но потом в дело вмешались священник, тетушки, дяди, двоюродные братья и сестры. В конце концов Дениза сдалась.

Элли, убитая горем, даже не разрыдалась. Прошло шесть месяцев, прежде чем она окрепла, собралась с духом и предприняла еще одну попытку. Через восемь недель они нашли Кристу.

— Пол, так не может продолжаться вечно, — повторяла она, сидя в полумраке спальни.

— Кто знает? Где написано, что ради исполнения мечты достаточно пройти через боль и страдания? Большинство моих пациентов еще не успели даже сформироваться, а страдают сильнее, чем взрослые. И далеко не все выживают, несмотря на достижения техники и медицины. — Он помолчал. — Сегодня мы оперировали недоношенного ребенка, родившегося на двадцать шестой неделе беременности. Скорее всего он не доживет до утра.

— Некоторые выживают.

— Но какой ценой! Глядя на крошечное человеческое существо, лежащее на операционном столе, я задавал себе вопрос: не слишком ли высока цена? А потом вернулся домой и узнал, что здоровый ребенок, которого мы уже полюбили, о котором так мечтали, что даже решили, в какой школе он будет учиться, — так вот, я узнал, что и этот малыш — еще одна иллюзия.

С тяжким вздохом Пол откинулся на спинку кровати, взял руку Элли и положил себе на колено.

Элли содрогнулась, ощущая холод, от которого ее не спасли бы никакие одеяла.

— О, Пол…

Он снова обнял ее, начал покачивать, и она расплакалась. Так же как аромат свежего хлеба всегда напоминал Элли о родном доме, которого в привычном понимании слова у нее не было, запах Пола — терпкий запах старого вельвета и мыла — неизменно вызывал у Элли чувство, что ее любят, не ставя условий.

Она вспомнила, как они впервые занимались любовью — ровно через месяц после ее обморока на Кони-Айленде, как потом она жалась к Полу и рыдала, понимая, что рушатся последние оборонительные укрепления. Открыться Полу означало вновь стать уязвимой.

Уткнувшись лицом в шею мужа, Элли прошептала:

— Он весил восемь фунтов и три унции…

Пол крепче прижал ее к себе.

Она глубоко вздохнула.

— Пол, давай не будем сдаваться. Я не хочу, чтобы все кончилось вот так…

Он ослабил объятия, но не убрал руки.

— Элли, не будем сейчас…

— Нет, будем! — решительно перебила она. — Потому что иначе мы не вынесем этого.

— Забавно. — Пол отстранился. — Я думал о том же, только иначе. Если бы считал, что придется пройти через все это еще раз, сейчас я бы не выдержал.