Тайная история Изабеллы Баварской - Маркиз Де Сад

Издание тиранических законов.

Казнь родных дядей.

Казнь многих знатных вельмож.

Принудительные займы, произвольные решения, клевета и оговоры, кражи из церквей.

Утверждение, что жизнь и имущество подданных принадлежат исключительно монарху, ибо тот получил свой скипетр от Бога.

Обвинения, внушенные Изабеллой Херефорду, составили длинный список, погубивший Ричарда. В этом преступлении королева сама призналась Буа-Бурдону.

Покинув Париж, Ланкастер отправился в Ренн. Там с ним встретился слывший другом Изабеллы герцог Бретонский; исполненный презрения к Ричарду, Бретонец убедил Ланкастера в необходимости захватить трон, ибо нынешний его владелец не дорожит им, а значит, недостоин занимать его.

Перед смертью Ричард дал показания; по словам Изабеллы, его гибель «должна была научить людей воздерживаться от жалоб».

Но почему Ричард умер столь жестокой смертью? Несчастного государя лишали сна, полагая, что бессонными ночами пред взором его станут сменять друг друга картины его преступлений. Ему приносили кушанья, но стоило ему потянуться к ним, как их немедленно уносили обратно. Почему ему не дали возможности угаснуть от старости, зачем потребовалось ускорить его кончину и прибегать к пыткам, коих устыдились бы даже каннибалы? Единственной причиной, на наш взгляд, является встреча герцога Бретонского с Ланкастером, ибо только в Ренне Бретонец имел возможность внушить англичанину необходимость скорейшего устранения Ричарда.

Настала пора устанавливать отношения с Генрихом IV, сменившим на престоле Ричарда. Королева заверила нового английского монарха в своем благорасположении и покровительстве, подтвердив установленное ранее двадцативосьмилетнее перемирие, согласно которому все, чем владели англичане во Франции, по-прежнему оставалось в их руках.

От своих целей Изабелла отступать не собиралась, намереваясь в недалеком будущем объединить оба королевства, а затем стать во главе союза, созданного исключительно благодаря ее коварству. Жестокосердое создание, она вынашивала в сердце преступное желание прервать французскую династию, заменив ее династией английской, а затем уступить англичанам трон, занимаемый ею, в сущности, в одиночестве.

В результате заключенного соглашения во Францию вернулась вдова Ричарда, плененная англичанами вместе с дамой де Куси, единственной не покинувшей ее француженкой; обе дамы некоторое время провели в заточении.

Изабелла, столь же скупая, сколь и честолюбивая, потребовала, чтобы ей также вернули приданое и драгоценности, привезенные дочерью в Лондон и врученные ею мужу, но Генрих IV сделал вид, что не услышал большую часть ее требований. Он не только не хотел ничего отдавать, но, напротив, намеревался удержать и принцессу, и деньги; собственно, зачем возвращать приданое и драгоценности, раз новый король Англии хочет жениться на вдове короля прежнего? После недолгих размышлений Изабелла решила поддержать намерения Генриха соединиться браком с ее дочерью. И хотя брак этот оскорблял все приличия, ибо вдову выдавали за убийцу ее супруга, Изабеллу подобные соображения остановить не могли: она потакала лондонскому заговору, убийству Ричарда и возведению на трон Ланкастера ради того, чтобы дочь ее стала женой короля, который смог бы осуществить ее замыслы. Об этом мы уже говорили и еще говорить будем.

Но когда юная вдова вернулась домой, дело застопорилось. Тем временем герцог Орлеанский, используя всеобщую к себе симпатию, присвоил немало поместий, и его владения, еще не сравнявшись по размерам с владениями герцога Бургундского, уже превосходили их роскошью.

Руководствуясь советами любовницы, Орлеан пригребал к себе все, что предназначалось для поступления в государственную казну, — королева желала вести роскошный образ жизни. Сосредоточив в своих руках сбор податей, распределение полученных денег, генеральные откупа, расходы и доходы общин и частных лиц, он чувствовал себя в полной безопасности, ибо, даже если бы его обвинили в злоупотреблениях, Совет, куда он входил, взял бы его под свое покровительство; словом, герцог получил право единолично распоряжаться финансами.

Ужасным последствием его деспотизма явилось обнищание всего государства. Разочаровавшись в справедливости, люди краснели при виде запустения, в котором пребывал король, часто не имевший самого необходимого, в то время как брат его купался в роскоши. Изабелла знала об этом, но, по словам Буа-Бурдона, она лишь смеялась над тем, что супруг ее прозябал в нищете, в то время как у нее всего имелось в избытке. Подобная дерзость, вполне соответствовавшая духу совершенных ею преступлений, являлась неуместной, ибо одновременно оскорбляла и ее самое, и того, кто разделял вместе с ней подобные заблуждения.

В Париже симпатии к герцогу Орлеанскому вновь пошли на убыль, и вскоре вся Франция присоединилась к мнению столицы.

Незадолго до возвращения из Англии дочери Изабеллы Генрих IV внял доводам разумных советчиков, противившихся его женитьбе на вдове Ричарда, и попросил ее руки не для себя, а для принца Уэльского. Однако, несмотря на все усилия, предпринятые королевой для заключения желанного для нее брака, советчикам удалось отговорить короля от необдуманного решения. Разве пристало Изабелле Французской выходить замуж за сына убийцы своего супруга? Планы королевы провалились; впрочем, еще раньше, способствуя успеху заговора против Ричарда, она должна была бы почувствовать, что со смертью зятя умирала и надежда привязать дочь к Англии. К счастью, преступление не может всего предусмотреть, и именно по причине небрежения ему не всегда обеспечено торжество.

Когда в отношениях между королевой, Генрихом IV и герцогом Орлеанским воцарилось наконец согласие, французы стали требовать вернуть приданое и драгоценности молодой вдовы. Король Англии пожелал получить расписку с подписями всех принцев; герцог Орлеанский подписать отказался, засвидетельствовав тем самым нежелание совершать поступки, даже отдаленно намекающие на его неудовольствие английской политикой, дабы не отнимать у королевы надежду вновь заключить союз с Англией. Впрочем, Генрих IV не остался на него в обиде.

Юная вдова высадилась в Булони, где ее встретили французские послы.

Дела Изабеллы пошли в гору. По случаю бракосочетания сына, Антуана Бургундского, герцогу Бургундскому пришлось уехать в свои владения; при расставании с Бургундцем у короля случился сильнейший приступ безумия. Полагаем, читатель сам вообразит, как в ту эпоху происходили подобного рода приступы.

Воспользовавшись отъездом герцога Бургундского, герцог Орлеанский при поддержке королевы захватил власть в королевстве. Герцог вскоре вернулся, но, увидев, как его соперник пользуется отобранной у него властью, возмутился и, не имея возможности поговорить с королем, отбыл для завершения свадебных торжеств. Перед отъездом он указал парламенту на необходимость исправить совершенную оплошность и вернуть ему прежние прерогативы, ибо такому человеку, как его племянник, нельзя доверять государственные интересы; парламент отвечал невнятно, и герцог Орлеанский продолжил править единолично. Он больше не сдерживал свои аппетиты, а так как Изабелла постоянно подстегивала его, то, в сущности, не осталось ничего, на что бы он не наложил лапу, ничего, чем бы он не злоупотребил, а поскольку оба хищника нуждались прежде всего в деньгах, герцог немедленно установил новые подати, от которых не освобождалось даже духовенство. Тяжкое бремя налогов окончательно разрушило торговлю, разоренный народ роптал, в стране с новой силой вспыхнула эпидемия чумы; подданные перестали скрывать свое недовольство, однако их не слушали… Ах, разве жалобный голос несчастного доходит до ушей негодяя, угнетающего его?