Фигня - Александр Житинский

Итальянец согнулся, и тут Ваня залепил ему черным носком в морду. Не опасно, но обидно.

Бузатти запыхтел, стараясь вырваться. Ему удалось другой рукой дотянуться до шеи Ивана, и он принялся ее ломать одними пальцами. Слышался хруст сдвигаемых позвонков.

Ольга была бледна. Она не переставая щелкала «Минолтой», помня о профессиональном долге, а скорее чисто автоматически и шептала только:

– Держись, Ванечка… Держись…

Ивану удалось освободить шею, но и Бузатти вырвал свою руку. Они снова ходили по кругу, глядя друг на друга яростными глазами.

Гигант явно проигрывал в ловкости. Едва он начинал грозное движение, как Иван тут же оказывался у него за спиной, успевая влепить Бузатти удар по заднице или ребрам. Итальянцу это было как слону дробина, мышц для защиты хватало, но самолюбие его явно было задето.

Наконец ему удалось поймать Ивана за руку. Он притянул его к себе, обнял обеими руками и стал нежно душить, прижимая к своему животу. Иван потерялся в его ручищах, торчала лишь его голова, как тогда из рулона рубероида.

– Все. Финита ля комедия, – проговорил Вадим.

И тут в зале раздался истошный Ольгин вопль:

– По яйцам его, Ванечка! По яйцам!

Иван резко двинул коленом в пах Бузатти. Тот неожиданно завизжал и завертелся на ринге от боли. Иван же, освободившись, подпрыгнул вверх и провел классический прием каратэ: удар пяткой по челюсти. Ярко вспыхнул блиц «Минолты». Итальянец закачался от боли сразу в двух местах, а Иван вспрыгнул ему сзади на спину, обхватил голову Бузатти и, вонзив ему указательные пальцы в глазные веки, стал давить, стараясь загнать глаза поглубже.

Ослепший, оседланный Иваном гигант, изрыгая ругательства, шатался на ринге, терпел, но глаза все-таки дороже миллиона долларов!

– Баста! – прорычал итальянец. – Финита!

– Я же говорил: финита, – пожал плечами Вадим.

Иван спрыгнул с соперника, посмотрел на свои побелевшие от напряжения пальцы. Итальянец все еще был ослеплен, глаза медленно возвращались на свое место, не показывая Бузатти ничего, кроме красных и зеленых кругов.

Информатор объявил:

– Победа России!

Что творилось в зале! Итальянцы рыдали, негры плясали, японцы молились. И все орали на своих языках. Но громче всех кричала Пенкина:

– Победа России! Ура! Ванечка! Ваня! Победа!

Вадим дружественно аплодировал подчиненному, соображая, какую часть из миллиона долларов надо отдать министерству, какую оставить себе и как делить эти деньги между членами группы.

Алексей, лежа в медпункте с шиной на предплечье, услышал рев зала и поинтересовался:

– Его убили?

– Нет! Ему выдавили глаза! Вот так! – пожилая французская медсестра хищно изогнула пальцы. – Так ему и надо, этому грязному макароннику!

– Он не ест макарон, – возразил Алексей.

– А то я не знаю, кто ест макароны, а кто не ест! Лежи и не дергайся… Ты побеждал вашего запасного у себя в стране? – поинтересовалась она.

– Ивана? Нет, еще не приходилось встречаться… Мы с ним в разных командах. Как же он теперь без глаз? В Интерполе?

– У русского глаза на месте. Это у итальяшки они там, там, внутри! Под черепушкой! Русский загнал его глаза внутрь и получит за это миллион долларов! – восторженно проговорила медсестра.

Алексей снова потерял сознание.

А на ринге уже сооружали пьедестал для награждения. Бузатти с красными слезящимися глазами потерянно бродил по подиуму. Четыре служителя принесли для церемонии камерунца, положили на ступень пьедестала с цифрой 3. Камерунец еще не пришел в сознание.

Иван, завернутый в знамя России, давал интервью французскому телевидению. На все вопросы отвечал правдиво, кроме вопроса о профессии. Здесь он скромно именовал себя служащим.

Корреспонденты особенно интересовались его товарищем по команде, первым номером российской сборной Алексеем Заблудским.

– Силен как бык, – сказал про него Иван. – Я его побаиваюсь.

– Чем же он силен? С виду мсье Заблудский не производит впечатление могучего человека, – задал вопрос корреспондент.

– У нас все сильны духом, – ответил Иван.

И тут его пригласили на награждение.

Атлеты заняли места на пьедестале. В центре, на верхней ступени, стоял Иван Середа с накинутым на плечи российским флагом. Справа от него тер глаза итальянец Бузатти, слева лежал бездыханный камерунский негр.

– Первое место в состязаниях по реслингу занял Иван Середа, Россия! – объявил информатор. – Он награждается золотой медалью и чеком на миллион долларов. Кроме того, официальный спонсор форума фирма «Тойота» дарит победителю автомобиль модели «карина»!

На шею Ивану повесили золотую медаль, вручили чек и ключи от «тойоты карины». Бузатти получил чек на триста тысяч долларов и японский телевизор. В руку негра вложили чек на сто тысяч.

Оркестр заиграл гимн Советского Союза за неимением другой официальной русской музыки.

Иван прослезился. Слезы струились у него по щекам, он украдкой вытирал их кончиком национального флага.

Плачущая Ольга наугад щелкала камерой, потому что слезы застилали ей глаза.

Вадим аплодировал сходительно. Он явно завидовал молодому товарищу. Кроме того, никак не мог решить морально-этический вопрос с долларами.

Поэтому, когда Ивану воздали положенное и он снова оказался рядом с товарищами, Вадим невзначай спросил:

– Что с деньгами будем делать, лейтенант?

– Разделим поровну. На четыре части, – ответил Иван. – Победа общая.

– А министерству?

– Фиг ему, министерству! – выпалила Ольга. – Министерство его на форум не посылало.

Тут, кстати, вспомнили о первом номере команды, отправились его разыскивать, сопровождаемые телевизионными операторами, которые снимали каждый шаг Ивана.

– Засветимся на весь мир, – недовольно бурчал Вадим. Он уже был представлен Иваном как тренер.

Ликующего Алексея нашли в медпункте. Лежа на койке, он пел, дирижируя загипсованной левой рукой:

Этот день Победы порохом пропах!

Это праздник с сединою на висках!

Его подняли, в обнимку проследовали к выходу из дворца спорта, где уже ждала триумфатора новенькая «тойота». Представитель японской фирмы выдал Ивану все необходимые документы.

– Прошу! – широким жестом пригласил друзей в машину Иван.

– Погоди, Ваня! А затариться? – остановил его Алексей.

Он подозвал служителя, что-то сказал ему по-французски, а через минуту двое гарсонов уже тащили в «тойоту» ящик шампанского.