Моя женщина - Эммануэль Ласт

Кровь прилила к щекам и, хотя Вера знала, что ни в чем не виновата, сложно было представить, что ситуация выглядела в глазах мужа не провокационно.

Бывшего мужа, напомнила сама себе и плотнее сжала губы. Первая реакция — подорваться навстречу и, тем самым, выдать свое волнение, была проглочена вместе с горечью и обидой.

Она осталась сидеть, как статуя, с прямой спиной и холодным, колким взглядом.

— Здравствуй, Костя.

Игнат, наоборот, поставил чашки на стол и встал. Протянул Косте руку и тот ответил на рукопожатие, которое, как показалось Вере, длилось несколько дольше положенного.

— Здравствуй, Вера… — Костя не присел.

Вера отметила, что он похудел, след от очков на переносице стал глубже.

— Познакомься, это Игнат. Игнат, это Костя.

— Муж, — добавил тот и Вера сжала губы.

— Очень приятно, — голос Игната просел на полтона и Вера встала из-за стола.

— Бывший, позволь напомнить, — взяла в руки чашки, отнесла к раковине.

— Почему же бывший, Вера. Мы все еще женаты…

— Ненадолго, — повернулась к Косте лицом, сжимая столешницу за спиной руками, как утром, потому что те опять предательски дрожали.

Кухню заполнила пустота молчания и первым ее прервал Костя.

— Кто это, Вер?

— Ты за вещами приехал? Ждут в коридоре.

— Вера… — в голосе бывшего мужа появились так хорошо знакомые рычащие нотки. — Ты. Моя. Жена! И я хочу знать, кто этот Игнат и какого черта он здесь делает! — Костя сорвался-таки на фальцет и Вера поморщилась.

Раньше она дрожала и робела перед его вспышками гнева. И пусть поводов для ревности было немного, она почему-то находила их приятными. Ревнует значит любит? Или бьет значит любит? Да какая сейчас разница! Костя ее никогда и пальцем не тронул, но сейчас по раздувшимся от гнева ноздрям, по дрожащей нижней губе она видела, что он не в себе.

Что, задело за живое, равнодушная ты свинья!? Будешь теперь, как собака на сене меня сторожить?

— Забирай вещи и уходи. Как ушел два месяца назад, — сказала спокойно и сама себе удивилась. Щеки пылали, губы пересохли, но Вера гордо вскинула голову, не позволяя эмоциям взять верх. — Игнат — мой гость и тебя не касается, кто он и что здесь делает.

— Никогда бы не подумал, что ты такая шл… — договорить Костя не успел, потому что Игнат вдруг подорвался к нему, опрокидывая по пути стул.

Но не ударил, только закрыл собой Веру.

А она зажмурилась, борясь со слезами.

Какой позор!

— Не ожидал от тебя… — глухо бросил Костя.

Хлопнула дверь и в наступившей тишине Вера застыла, потерялась в пространстве, молясь только об одном — остаться в одиночестве.

— Спасибо за вечер, — спустя долгую паузу сказал Игнат и вышел следом за Костей.

Я смотрю на петуха, представившегося Вериным мужем, и мне хочется протереть глаза и уши, чтобы точно убедиться, что я не ошибся.

Нет, в таких вопросах ошибиться невозможно. То, что он заднеприводный, я понял сразу.

Одного понять не могу — как такая женщина как Вера, могла стать его женой?

Вера дрожит и мне хочется поддержать ее… даже обнять! Но, черт возьми, в сложившейся ситуации, боюсь, за такие вольности, она оторвет мне голову.

— Никогда бы не подумал, что ты такая шл… — кажется, от взметнувшейся ярости я забываю дышать. Дергаюсь в его сторону, закрывая собой Веру. Заношу руку для удара и останавливаюсь в последний момент.

Он же как баба… даже трогать противно!

По глазам вижу, что испугался, но все равно вякает напоследок гадкое «не ожидал от тебя».

Интересно, а Вера знает, что он голубой? Не потому ли ушла… или ушла не она?

Голову разрывает от вопросов. Я ничего не понимаю и только злюсь, и, когда Костя уходит, поворачиваюсь к Вере.

Она стоит, зажмурившись и прикусив нижнюю губу. Лицо багровое и я вижу, как учащенно бьется жилка на шее. Желание обнять и прижать к себе, успокоить, усиливается и я делаю шаг.

Но в ответ Вера вжимает голову в плечи и я, вдруг отчетливо понимаю, что мои объятия, да в целом поддержка ей не нужны.

И я ей сейчас тоже не нужен.

Выдыхаю какую-то банальность и выхожу следом за Вериным мужем. У меня к нему есть мужской разговор.

Догнал голубца тремя пролетами ниже.

Лифт, конечно, опять не работал. Заметив меня, Костя замедлился и руки дернулись, словно он не знал, куда их деть. Я тоже остановился, только площадкой выше, и засунул руки в карманы, потому что точно знал, кем хочу их занять.

Так мы и стояли, разглядывая друг друга. Я сверху, он снизу — какая ирония!

— А ты, оказывается, редкостная сволочь, Константин…

Брови его полезли вверх, рот округлился до возмущенного «о», но вразумительного отвела я так не получил. Собственно, на то и был расчет.

Сошел на ступень ниже — руки сжались в кулаки. Костя спустила на две.

— Как вы смеете!

Как просто за интеллигентностью прятать слабость. Если бы я был на месте Кости и обнаружил на своей кухне другого мужчину, мне бы хватило минуты, чтобы решить вопрос.

Или там все не так просто?

— Зачем пришел? — спрашивать у Веры бессмысленно, а знать хотелось.

Значит, придется давить стручка.

— С какой стати я должен перед вами отчитываться!?

— Кто она для тебя, запасной аэродром?

— Вера моя жена! — крикнул высоко, как баба срываясь на фальцет. Снял очки и сложил в карман, а я улыбнулся.

Такой кулаками махать не будет, только пугает.

— Нет, была бы жена, сидел на моем месте на той кухне. Думаешь, наиграешься и она от безысходности тебя назад примет, чтобы перед детьми разыгрывать счастливых отца и мать?

Костя побелел лицом. Я, конечно, рисковал — не так много знал о Вере и ее жизни, чтобы строить предположения, но попал.

В точку с первого раза.

— Вера моя жена, и вы глубоко заблуждаетесь, если…

— Может быть по паспорту, она твоя жена. Но женщина она моя, — перебил грубо и подошел к Косте вплотную.

Отступать ему было некуда и он вытянулся, собрался пружиной, с вызовом глядя мне в глаза.

— Еще раз увижу тебя рядом, Новый год будешь в больнице встречать.

Сердце в груди билось ровно, уверенно. И хотя я слышал, как щелкнули костяшки, когда Костя сжал руки в кулаки, удара не последовало. Дрожали крылья носа, брови нагоняли страх и ужас, но мужского поступка не последовало.