Шерлок Холмс против марсиан - Генри Лайон Олди

– Присаживайтесь к столу. Я приведу Дженни.

Она скрылась в доме, а мы расположились за дощатым столом под яблонями. Сперва миссис Пристли вынесла нам три запотевшие кружки домашнего сидра – на него явно пошли прошлогодние яблоки с веток, нависавших над нашими головами – и лишь затем вывела в сад девочку.

На первый взгляд в ней не было ничего особенного: ребенок лет семи в скромном голубом платье и красных туфельках, сбитых на носках. Русые волосы аккуратно уложены заботливыми руками миссис Пристли. Дженни избегала смотреть на нас, и я ее понимал: племянница Лиггинсов еще не оправилась после тяжелейшего потрясения, а тут – незнакомцы. Как метко выразилась вдова: «Не дают покоя бедняжке…»

– Дженни, не бойся этих джентльменов, – ворковала тем временем миссис Пристли над своей питомицей. – Это доктор, он тебе обязательно поможет! Ты ведь хочешь быть здоровой, правда? Только доктору надо сначала тебя осмотреть. Не бойся, это не больно…

– Не надо! – вскинула голову Дженни. – Не надо на меня смотреть.

– Почему?

– Я не хочу! Я не больная.

– А чего же ты хочешь, Дженни? – жестом я остановил миссис Пристли, уже готовую вмешаться, и, присев на корточки, заглянул девочке в лицо.

– Я хочу домой, – едва слышно прошептала она.

– Домой? Мне очень жаль, но дом Лиггинсов разрушен.

– Я не хочу туда. Я хочу домой.

– В тот дом, где ты жила с папой и мамой?

– Нет. Туда нельзя.

– Но куда же ты хочешь? Где твой дом?

Девочка молчала. Я заметил, что уголок ее рта аритмично подергивается – несомненный признак пережитого нервного потрясения. На лице Дженни застыло странное выражение – казалось, малютка никак не могла решить: улыбнуться ей или разрыдаться. Увы, я слабо разбираюсь в нервных расстройствах, особенно у детей. Но кое-что все же было в моих силах.

– Дженни, – заговорил я как можно ласковей. – Давай, ты поможешь мне, а я постараюсь помочь тебе. Хорошо?

– Хорошо.

– Вот и договорились. Сейчас я послушаю, как ты дышишь, нет ли простуды. А ты мне расскажешь… Миссис Пристли, будьте добры, принесите мне чистую чайную ложку.

– В моем доме все ложки чистые! – экономка гордо проследовала в дом.

Холмс тут же прошептал, склонившись к моему уху:

– Ватсон, расспросите ее обо всем, что случилось на Оук Клоуз! У вас это лучше получится. Что она делала, что запомнила. И листок! Не забудьте про листок. А я отвлеку миссис Пристли, чтобы она не мешала.

Я кивнул и достал стетоскоп, благо последние дни он всегда был при мне, как и заряженный револьвер. Забавное сочетание, если вдуматься. Но в тот момент мне было не до иронии.

– Дыши, Дженни. Глубже. Теперь не дыши…

С легкими и бронхами у девочки все было в порядке, характерные шумы и хрипы отсутствовали. То, что физически Дженни вполне здорова, я мог бы сказать и без всякого осмотра – на это моего врачебного опыта хватало с избытком. Но у нас, докторов, есть свои маленькие хитрости. Если отвлечь пациента осмотром, он, как правило, отвечает на вопросы, не задумываясь, и становится куда более разговорчивым. Мне уже доводилось применять эту уловку на практике, в том числе и по отношению к детям.

– …дыши спокойно, медленно. Вот так, хорошо. Где ты была, когда случился пожар?

– Я играла во дворе…

– Играла? Отлично. Дыши глубже. А что было дальше?

– И тут… Как загрохочет! Страшно…

– Все в порядке, Дженни. Ты знаешь, что грохотало? Ты ведь большая девочка…

– Это пушки, я знаю. Я уже слышала.

– Где? Когда?

– Раньше. И тут наш дом… Ну, не наш, а тети Марты и дяди Сайласа…

– Твоих тетю и дядю звали Мартой и Сайласом?

– Ой! Я хотела сказать: тети Молли и дяди Бат… Барт… дяди Бальтазара. Дом весь загорелся, как костер!

– Дыши спокойней, Дженни. Волноваться ни к чему. Все позади, больше этого не повторится. Тебе ничего не угрожает. Представь, что тебе приснился страшный сон. Представила?

Девочка подумала немного, забыв дышать, и кивнула.

– Просто страшный сон. Ты его помнишь? Расскажи мне. Я доктор, мне можно рассказывать.

– Вот ложка, доктор.

– Благодарю вас, миссис Пристли.

– Прошу прощения, – Холмс деликатно тронул экономку за плечо. – Не могли бы вы уделить мне пару минут? Пока доктор Ватсон осматривает Дженни, я бы хотел узнать у вас…

Холмс ступил на дорожку, ведущую через сад в обход дома, обернулся к миссис Пристли – и та после недолгих колебаний последовала за моим другом. Их голоса быстро сделались неразборчивыми и вскоре затихли. С нами остался один Том, но он сидел тише мыши. Грузчик ни во что не вмешивался, лишь время от времени брался за свою кружку с сидром.

– Откуда вы узнали, что это был сон? – вдруг спросила Дженни.

Признаться, я растерялся и сумел выдавить только:

– Ну, я же доктор!

К счастью, ответ девочку удовлетворил.

– Во сне было очень жарко. Все горело. Я стала звать тётю, потом – дядю. Они не отвечали. Потом ко мне прилетел кусочек книжки. Его ветер принес, прямо в руки. Я подумала: может, там написано, что мне делать? Я читала-читала – и ничего не могла прочитать. А я умею читать. Умею! Буквы были такие…

Дженни удивительным образом пошевелила пальцами. И еще раз, и еще. Движения казались мне смутно знакомыми, но что они означают, я понять не мог.

– Какие были буквы, Дженни?

– Ну, такие… – она чуть не плакала, не в силах подобрать нужное слово. Я хотел ее успокоить, но Дженни внезапно просияла: – Неправильные! Как стрелочки и домики! А потом они стали другими. Были стрелочки и домики, а стали…

– Буквы на листке стали другими?

– Да!

– И ты сумела их прочесть?

– Нет… То есть, да… Они все равно были неправильные, но я их читала. Вслух. Я читала – и ничего-ничего не понимала!

– То есть, буквы ты прочесть смогла, а слова были незнакомые?

– Да! – обрадовалась Дженни.

– А ты эти слова не запомнила?

– Нет, – Дженни искренне огорчилась.

Я с удовольствием наблюдал, как действует моя уловка. Девочка не просто разговорилась – лицо ее порозовело, глаза ожили, уголок рта почти не дергался. Ребенок взахлеб пересказывал страшный, но увлекательный сон.

– Я их читала-читала… И тут вокруг все ка-ак засветилось!

Она потупила взгляд.

– Что было дальше, Дженни? – подбодрил ее я. – Во сне? Все вокруг засветилось – и?..

– Я дальше не помню. Были ужасные пауки: железные, с тремя ногами. Они большие-большие, а я на них сверху смотрю. Пауки большие, а для меня маленькие. Это потому что сон, правда? Я хотела их прогнать веником. Жалко, веника во сне не было. Тогда я стала на них махать руками и кричать, чтоб уходили. Они ушли. Вместо них пришли наши соседи. Тети Молли и дяди Бальтазара не было. И дома нашего… ихнего… Не было дома. Я стала плакать, пришел дядя Том и забрал меня сюда.