Ранетки. Все только начинается - Надежда Зарочинцева

В комнату вошла Ольга Сергеевна, села рядом и потрясла дочь.

Наташенька, деточка, успокойся. Расскажи маме, чтослучилось, я помогу.

Мне ничто не поможет, — проговорила де­вушка сквозь слезы.

Ну скажи, кто тебя обидел? Что случи­лось? — умоляла мама.

Наташа только молча покачала головой, не уни­маясь.

— Вот как я тебя оставлю? Мне на съемку надо убегать.Останусь без работы, тогда вместе по­плачем.

Мама вышла из комнаты и вернулась с кружкой воды итаблетками валерьянки.

— На-ка, выпей.

Наташа потихоньку стала успокаиваться, и Ольга Сергеевна, укоторой уже разрывался от звонков коллег мобильный телефон, смогла на­конецуйти. Буквально через пять минут в дверь позвонили.

— Опять что-то забыла, — проворчала Наташаи пошла открывать.

На пороге стоял Борис Лагуткин с гитарным кофром в руках.Увидев Наташу, он немного смутился. Девушка в свою очередь онемела отудивления, но пустила отца в квартиру. Лагуткин прошел в комнату, с интересомоглядываясь по сторонам.

Хорошее фото, — сказал он, заметив детскую фотку Наташи настене, — сколько тебе лет?

Кажется, три.

А мама дома?

Она на съемках, только что ушла. Удиви­тельно, как вы нестолкнулись в подъезде.

Лагуткин пожал плечами.

Оля стала актрисой, как и хотела?

Нет, она ассистент по актерам, носится с ними целыми днямикак угорелая.

Сколько лет прошло, а она все такая же не­утомимая, деловая,— улыбнулся Борис и, обведя взглядом Наташину комнату, заметил в углу гита­ру.— Это же моя старушка, — он бережно взял инструмент в руки и провел рукой пострунам, — сколько мы с ней повидали... Сыграешь мне?

Наташа потянулась к гитаре, но отец остановил ее жестом:

— Нет, подожди. Пусть у каждого из нас будет свояпамять. — Он вышел в коридор, достал из чехла новенькую гитару и, улыбаясь,вручил еедочери.

Bay, «Гибсон», о какой я мечтала! — всплес­нула рукамиНаташа. Она взяла гитару в руки и сыграла одну из своих песен. — Плохо? — спро­силаона, смущаясь. — Мне до вас далеко.

Нет, ты молодец, — заверил Лагуткин. — Забавная ты девчонка.И называй меня на «ты», а то как-то странно получается. Как будто чужие. Да,чуть не забыл...

Лагуткин протянул дочери номер «Огонька», который она отдалаему когда-то.

Нет, оставь себе, пусть у тебя будет.

Приезжай ко мне в Германию, — предложил Борис. — Я тебевышлю приглашение.

А твоя семья не будет против?

У меня нет семьи. Я вольный художник, — улыбнулся музыкант.— И еще знаешь, дам один совет. Не надо замыкаться в себе, даже если совсемхреново. У меня тоже так было, жизнь не мила. Я тогда бросил все к чертовойматери и начал с чистого листа.

В Германии?

В Германии.

Поздно вечером Ольга Сергеевна вернулась домой и засталадочь в нормальном настроении. Наташа красила ногти и выглядела вполнесчастливой.

— Я смотрю, все в порядке? А я неслась, вся в мыле.— Наташина мама опустилась на диван и заметила новую гитару. — А это что?

Это мне отец подарил.

Лагуткин? Он был здесь? И теперь он у нас, оказывается,отец.

А что тут такого? Это правда.

А, ну да, — с сарказмом заявила Ольга Сер­геевна, — подарилгитару, и всех этих лет как будто не было. Что он вообще здесь делал? И какадрес узнал?

Мам, а напишешь мне разрешение на выезд за границу? —спросила Наташа, не слушая ее.

Куда это ты собралась? К нему? Значит, слу­шай. Никуда ятебя не отпущу.

Ну неужели я не могу хоть раз в жизни поступить так, как мнехочется? — взмолилась Наташа.

Не истери! Детский сад: хочу — не хочу. Ты еще ножкамипотопай тут.

Да что же это такое? Ты меня никогда не понимала и непоймешь! — воскликнула Наташа и, схватив свои вещи, бросилась вон из дома.

Аня вернулась домой поздно и застала маму в своей комнате.Ирина Петровна что-то искала на столе дочери, но, завидев Аню, отскочила и вста­лав позу руки в боки.

Где ты опять ходишь?

А что ты тут делаешь? — в свою очередь спросила Аня.

Это неважно.

— Тогда, где я была, тоже неважно.

У Ани зазвонил телефон, и на дисплее высвети­лось «Любимыйпапочка».

Все понятно, я так и знала. Нет чтобы с мате­рью времяпровести! — В сердцах Ирина Петров­на выхватила у дочери мобильник и вышвырнулаего в окно.

Ты ненормальная! Вот и папа поэтому к Ли­зе ушел! —закричала Аня и в слезах вылетела из квартиры.

Смахивая слезинки, Аня искала в темноте под окном свойтелефон. Она думала о том, что одно слово может все испортить. Как у Брэдбери:раздавил бабочку, и чья-то жизнь оборвалась. Аня чувствовала, что ужасновиновата перед Наташей. Когда она подняла свой мобильник, он звенел и надисплее высвечивалось «Антон». Аня вздохнула и выключила телефон.

Подняв телефон и посидев немножко во дворе, Аня вернуласьдомой. Мама кинулась ей навстре­чу и крепко обняла дочь.

Аня! Ну слава богу. Прости меня, я сама не знаю, что на менянашло. Я последнее время сама не своя, нервы ни к черту. Завтра пойдем и купимтебе новый телефон.

Не надо, мам, он работает. Все нормально.

Господи, да ты совсем продрогла! Иди пере­оденься, носкитеплые надень, а я пока чайник поставлю.

Ирина Петровна заварила чай, открыла мали­новое варенье ипозвала дочь на кухню.

Прости, мамочка, я не должна была туда ходить, но меня папапозвал. Я просто очень хо­тела его увидеть, — сказала Аня, отхлебывая из чашкигорячий чай с малиной.

Ну и как она, эта Лиза? Интересно, на кого он нас променял.

— Лиза как Лиза. Она веселая, — ответила Аня, но,увидев, что мама расстроена, подошла и обняла ее: — Мамочка, ты у меня всеравно самаялучшая.

Поужинав, Аня вернулась в свою комнату и разложила постель.Ее не покидало чувство, что она все портит: отношения Наташи с Антоном, настроениемаме. С Антоном точно надо было завязывать, только вот как?

Аня решительно подошла к компьютеру, от­крыла папку сфотками друзей и стерла фото Маркина. Как ни странно, на душе стало легче.Первый шаг был сделан...

Наташа сидела у Леры и рыдала.

Понимаешь, все кончено, — рассказывала она подруге. — Всенапрасно, Антону нравится Аня.