Чужая сила - Борис Батыршин

– Якорный канат! – воскликнул лейтенант и исчез в проеме люка. Капитан кинулся за ним.

– Скорее, скорее! В носовой части киля… бухта якорного каната!

Сбивая пальцы, они разматывали трос, волокли его по угрожающе кренящемуся настилу, натягивали между фермами, окружающими опустевший баллон. Дальше, в середине мостика, матросы под руководством Фельтке закрепляли тяжёлые предметы: баллоны со сжатым воздухом, ящики с инструментами. Скрип и треск стихали – средняя часть становилась всё тяжелее, фермы набора постепенно справлялись с нагрузкой.

– Герр капитан, дифферент уменьшается! – задыхаясь, отрапортовал такелажмейстер, – Разошлись швы на третьем баллоне – видимо от вибрации. Мы быстро теряем газ, но корабль выравнивается!

Фон Зеггерс выпрямился и посмотрел на свои ладони. В спешке он не успел надеть брезентовые рукавицы, и грубый канат ободрал руки в кровь, чуть не до костей. Но корабль всё же спасен – хотя бы, на время.

– Отлично, парни! – капитан вытер пот со лба тыльной стороной изуродованной кисти, – Фельтке, возьмите двоих и осмотрите место разлома. И осторожнее, обвяжитесь концами – не хватало ещё вывалиться наружу! Жду вас через пять минут с подробным докладом.

И фон Зеггерс полез обратно в гондолу. Пора было решать, что же делать дальше.

И всё же цеппелин, а вернее то, что от него осталось, ещё не совсем лишился подъёмной силы – газа в уцелевших баллонах оставалось достаточно, чтобы замедлить падение, превратив его в плавный, сравнительно безопасный спуск. Правда, кормовая часть просела, создав опасный, почти тридцатиградусный дифферент на корму. В секциях, пораженных врезавшимся в воздушный корабль гидропланом, баллоны были разорваны и теряли газ, перекашивая отчаянно сопротивляющийся силе земного притяжения цеппелин носом вверх. Но уцелевших емкостей хватило, чтобы придать погибающему воздушному судну хоть какую-то «плавучесть».

К сожалению, этого нельзя было сказать об оторвавшейся кормовой части, отягощенной массивной мотогондолой. Потеряв почти весь газ, она рухнула в море, унеся с собой почти треть экипажа.

Но эта жертва давала надежду уцелевшим воздухоплавателям. Враз избавившись от тянувших корабль вниз секций, цеппелин резко замедлил снижение. Опасный дифферент начал мало-помалу выправляться. Справившись с первым потрясением, офицеры корабля действовали как всегда – точно, хладнокровно и профессионально.

– Ганс, можете дать полные обороты на оба двигателя? – обратился фон Зеггерс к измученному вконец старшему механику. Голову ветерана украшала наспех сооруженная марлевая повязка, вся в пятнах крови и солидола.

– Попробуем набрать скорость, может аэродинамическая подъёмная сила возрастет. Передние коробки рулей, вроде, на месте и управляются…

– Герр капитан! – из люка, сверху, свешивался неутомимый такелажмейстер. – Позвольте доложить…

– Чуть позже, Дитрих. Сейчас – срочно за борт весь оставшийся балласт. И приготовьтесь облегчать мостик от всего, что только можно. Штурман, ветер?

– Всё тот же норд-норд-ост, Людвиг! Не везет! – отозвался Зелински. – Если удержим высоту ещё часа полтора и немного подгребем винтами – можем с чистой совестью тонуть, англичане нас не подберут. Так что фатерлянд вполне сможет нами гордиться, секретов не выдадим.

– Не можешь не паясничать, Франц? – недовольно поморщился фон Зеггерс. – лучше прикинь оптимальный курс к берегу. Исходи из того, что ветер продержится хотя бы часа полтора.

Пол под ногами капитана вздрогнул – исполнительный Штраубе отцепил массивные мешки с балластом, облегчая терпящий бедствие цеппелин.

– Что высота? – капитан повернулся к вертикальному штурвальному.

– Ещё теряем, герр капитан, но медленнее. Четыреста сорок… четыреста тридцать семь.

– Продолжайте отсчет вслух, – распорядился фон Зеггерс. Раз корабль не падает – ещё есть надежда. Поймать горизонтальный воздушный поток и с ним, подрабатывая двумя уцелевшими двигателями, дотянуть до ближайшей суши. Зыбкая, надежда, разумеется, да и суша эта – Англия. Но всё же, лучше чем смерть в ледяных ноябрьских волнах Северного моря.

– В чём дело? Опять! Они там что, вконец обленились? Совсем мух не ловят!

Гросс-адмирал Найдёнофф гневался – и было с чего. По широкому тактическому планшету, на которым отображалась и Туманная гавань, и прилегающие к ней территории на полсотни миль в обе стороны, и бродячий архипелаг Плавучих островов, где в данный момент и были развёрнуты наземные службы Второго Флота, то и дело пробегали полосы ряби.

– Помехи, герр гросс-адмирал. – почтительно отозвался адъютант.

– Магистры-связисты бьются, пока безрезультатно.

– Ладно… – буркнул Найдёнофф. – Он и сам видел, что штабные спецы по ТриЭс делают всё, что могут. – А это что?

В левом верхнем углу пульсировала красная точка.

– Сообщение от воздушного патруля! – крикнул один из связистов. Крикнул, не открывая глаз, не качнув головой, на лбу которой красовалась нашлёпка контактного слизня.

– Что там?

– Подходят Рои. Три… нет, пять, по две дюжины бомбо-коконов в каждом. Эскорт – два десятка «стрекоз». Судя по курсу, нацелились на нас.

– Надо думать, всё, что у них осталось. – негромко заметил флаг-штурман. – Армада сильно потрёпана второй нашей ударной волной.

– «Обрубки»-смертники? – негромко спросил «Найдёнофф».

– Они самые. Ведут Рои инри-наездники на «вивернах». Эти на цели не падают, направляют атаку – и уходят в сторону.

– Мерзость какая… – скривился гросс-адмирал. – Но на что они рассчитывают? Всего два десятка «стрекоз» прикрытия – мы перещёлкаем всех ещё на подходах!

Адъютант пожал плечами.

– Вот и мне непонятно, Вилли. – кивнул гросс-адмирал. – тут наверняка какая-нибудь каверза. Скажем, один Рой играет роль приманки, а другие подходят на малой высоте, с другой стороны.

– По наших прикидкам, – почтительно заметил другой флагофицер, – на Армаде практически не осталось инсектов. Неоткуда им набрать их ещё на одну ударную волну!

– Вы готовы за это поручиться? – язвительно осведомился Найдёнофф.

– Нет, но результаты анализа.

– Вот и помалкивайте. Выводы я буду делать сам.

Адъютанты переглянулись. По идее, опрометчиво влезший со своими мыслями штабист должен был заработать выволочку покруче. Но гросс-адмирал спокоен, даже вежлив, и это грозный признак. Он в растерянности и не знает, что делать. А может, даже испуган.

Мысль эта мало кого удивила. На сердце было тяжело у всех – сидел в грудной клетке эдакий червячок и высасывал силы, решимость, уверенность в успехе.

Случайность? Следствие тяжёлого, полного дурных известий дня? Но ведь неприятель разбит и отступает.