Полигон - Михаил Атаманов

Срок предъявленного Кимрам ультиматума истёк вчера вечером. Два последних дня «кимринские», судя по сообщениям наблюдателей, занимались эвакуацией техники и имущества на западный берег Волги. Вчера к вечеру всякая активность на восточном берегу прекратилась, не было видно ни одного человека. Город вымер, не видно было ни людей, ни движущейся техники, ни единого дыма от костра. Целью сегодняшней большой вылазки и являлось получение подтверждения, что противник действительно отступил через мост на другой берег Волги. Если бы предположение об отступлении противника подтвердилось, это стало бы первой по-настоящему крупной победой Полигона. Но я был готов к неожиданностям, именно поэтому шли усиленной группой, вооружённые до зубов. Кроме лёгкого стрелкового оружия и ручных гранат у каждого, у отряда имелось два гранатомёта и ручной пулемёт.

На окраине посёлка Кимры группа залегла и долго внимательно изучала в бинокли покинутые дома. Данные разведки пока что подтверждались – восточный берег выглядел пустым. Я отдал команду идти вперёд. Двинулись вдоль железнодорожного полотна. Для начала проверили стоящую у станции «124-й километр» пустую электричку с выдранными из всех вагонов мягкими сиденьями. Затем по Заводской улице вышли к Борковскому шоссе, ведущему от посёлка Кимры к аэродрому Борки. Аэродром находился далеко в противоположной стороне и не интересовал нас. Отряд направился на север к виднеющемуся впереди зданию больницы.

Шли предельно осторожно и неторопливо, проверяли дом за домом. В это время высланные на квартал вперёд, а также влево и вправо разведчицы контролировали небо и дороги. Всё было чистым, никаких признаков опасности никто из разведчиков не видел. В городе не осталось ни одного человека. Впрочем, не осталось и ничего ценного – ни техники, ни продовольствия, ни мягкой мебели, ни одежды. Отряд находил лишь голые коробки зданий с выбитыми стёклами.

Перед корпусами больницы нам повстречались обращённые на юг окопы и баррикада из раскуроченных машин и мешков с песком. Видимо, здесь пролегал один из рубежей обороны города. Судя по воронкам от разрывов на асфальте и изрешеченными пулями стенам больницы, тут когда-то шли жаркие бои. Сами же поликлиника и стационар не оправдали надежд на ценную добычу – всё, что только можно было вынести, из больничных корпусов уже вынесли.

Зато на больничной территории обнаружилось кладбище с относительно свежими могилами. Могил оказалось очень много, большая часть из них не имела никаких надгробий или надписей, однако хватало и подписанных. Почти везде надписи на могилах соответствовали первым дням вторжения. Видимо, именно тут хоронили жертв, погибших от налётов летающих охотников. Только на этом кладбище были похоронены тысячи и тысячи человек. Встречались и более поздние могилы, все аккуратно подписанные – тут лежали защитники города, погибшие в войне с Дубной.

Отряд двинулся дальше. Борковское шоссе сменилось Станционной улицей, впереди показалось одноэтажное здание железнодорожного вокзала. И тут ушедшая далеко вперёд Кристина сообщила по рации:

– Это Кристи. Слышу далёкий звук моторов с севера со стороны стадиона.

– Кристи, немедленно возвращайся к остальным! – приказал я.

Я и сам уже слышал звук взревевших моторов, только шёл этот звук вовсе не с севера, а с востока из-за глухой стены нефтебазы.

– По шоссе с юга со стороны аэродрома Борки движется бронетехника! – сообщила рация голосом Маргариты Буйновой.

Ловушка! Противники одновременной атакой с трёх сторон хотят окружить наш маленький отряд и отрезать пути отступления к Полигону. Уходить уже было поздно – от машин пешком всё равно не убежишь, к тому же враги настигнут нас на открытой местности. Уж лучше драться в городе под защитой крепких стен. Я осмотрелся по сторонам в поисках достаточно прочного здания и указал рукой:

– Все бегом в здание вон той школы!

Судя по вывеске у центрального входа, это была «Гимназия № 2», двухэтажное крепкое здание с ярко-синим крылечком. Несмотря на несвоевременность момента, я отметил, что гимназия до вторжения выглядела очень ухоженной и уютной. Явно учителя душу вкладывали во все эти плакаты в коридорах и символику любимого учебного заведения. Сам я даже немного позавидовал учившимся тут школьникам – у меня самого здание школы и в мирное-то время выглядело куда более обшарпанным и разбитым, чем эта гимназия на четвёртый месяц кровавого инопланетного вторжения.

Но это была лирика, действительность же требовала срочных действий. Отряд укрылся в школе и сразу же забаррикадировал входную дверь партами, вынесенными из ближайшего класса. Шестерых мужиков я послал на второй этаж, а девушкам Кристины приказал двигать шкафы и парты, загораживая ими окна первого этажа. Но едва я успел отдать команды, как за оградой напротив здания школы всего метрах в сорока от меня остановился бронетранспортёр. С брони на землю тут посыпались и стали разбегаться за укрытия вооруженные люди.

Момент оказался подходящим – я вскинул на плечо трубу гранатомёта, тщательно прицелился и выстрелил через окно. Противотанковая реактивная граната попала точно в борт бронемашины, выбив взрывом остатки стёкол в окнах школы. Я присел на пол возле окна и прикрылся руками от сыплющихся осколков стекла. Когда же выглянул в окно, то витиевато ругнулся – цель не была уничтожена! Оставляя тёмный шлейф дыма и натужно рыча, бронетранспортёр медленно уползал из сектора обстрела. Более того, стрелок внутри оставался жив – башенка неожиданно пришла в движение.

– Ложись! – крикнул я несущим парту девушкам.

Кристина, а за ней и остальные, бросились на пол. И очень вовремя – по окнам первого этажа жёстко хлестнул свинцовый дождь. Посыпались куски штукатурки, щепки, стёкла. Грохот стоял неимоверный. Особенно долго вражеский стрелок обрабатывал из крупнокалиберного пулемёта входную дверь в школу. Тяжёлые пули насквозь прошивали закрытую дверь и всю нашу баррикаду из мебели. И тут раздался повторный взрыв, после чего обстрел школы внезапно прекратился. Я рискнул осторожно выглянуть в окно и… упал, потрясенный сильнейшим ударом в голову!

Я с трудом пришёл в себя и открыл глаза. Почему-то находился я не в коридоре у окна, а в закутке возле ведущей наверх лестницы. Надо мной склонилась встревоженная Кристина, перевязывая лоб чистым бинтом из аптечки. Приподняв правую руку, я дотронулся до гудящей головы и посмотрел на ладонь – пальцы оказалась в крови.

– Тебя шлем спас, иначе ты бы повторил судьбу Гали Громовой, – подтвердила Кристина.

Но как точно и быстро отработал вражеский снайпер! Требовалось срочно предупредить остальных, чтобы все были осторожнее у окон.

– Я уже приказала никому не высовываться, – успокоила меня девушка. – Всё, можешь идти, я закончила перевязку. Только прошу, Виктор, будь впредь осторожен. Если, не дай бог, тебя убьют, то и остальные наши тоже не выживут.

Со второго этажа школы куда-то в сторону спортплощадки длинными очередями застрочил пулемёт. Я неплохо знал пулемётчика – молодого двадцатилетнего крепыша по фамилии Бухарь. Этого светловолосого парня обнаружили девушки Кровавой Мэри в одном из дачных домиков неподалёку от Полигона. Бухарь почти сразу примкнул к отряду Полигона и очень даже недурно стрелял. Обычно для поражения из пулемёта даже удалённой на двести метров мишени у парня хватало короткой очереди из трёх-пяти патронов. И если Бухарь настолько не жалел патронов, значит для этого имелись серьёзные причины. Похоже, враги пытались прорваться со стороны спортплощадок. Школу окружили со всех сторон.