Самоучитель Игры - Алексей Синицын

– Ты что же думаешь, мы не знаем, кто ты? – с презрением спросил коренастый. – Если упаковали тебя, значит, нужен был именно ты, – он ткнул Ричарда пальцем в грудь.

– Интересно, кому я понадобился в городе, в котором нахожусь всего два дня? – без всякой надежды на объяснение, можно сказать, на всякий случай спросил репортёр.

Естественно, ему ничего не ответили.

Примерно через полчаса ночных блужданий по городу – во всяком случае, Ричарду так показалось – с резкими поворотами, запутыванием следов, маневрами, напоминающими своими очертаниями и впрямь какие-то китайские иероглифы, «Бьюик» резко, но без визга тормозов, наконец, успокоился и остановился.

– Подвеска на задней оси пружинная? – зачем-то поинтересовался гонконгский пленник у своих похитителей.

Сначала они недоумённо переглянулись.

– Пружинная. Только зря ты это спросил, – беззлобно, по-отечески пожурил его водитель.

И все трое опять мерзко загоготали.

– Ладно, хватит болтать, выходим.

Судя по всему, «массажист» был в группе захвата главным.

Прежде, чем выйти, Ричарду плотной бархатистой тканью завязали глаза.

– Я не любитель экстремального секса, – предупредил репортёр.

– Да ты просто как следует не пробовал, – мрачно отозвался старший и подтолкнул его в спину. – Давай шагай, комик.

Корреспондента поволокли куда-то вверх по мраморной лестнице через два пролёта. Ещё через пару минут его усадили в невысокое кресло. Это на всякий случай, чтобы трудно было резко встать, догадался он. Прислушиваясь к звуку шагов, Ричард понял, что помещение, куда его доставили бандеролью довольно просторное, возможно, с высокими потолками, но не пустое. Мягко пробили настенные часы. Корреспондент хотел ещё о чём-то спросить своих стражей, стоящих по бокам возле кресла, к которым он начал уже привыкать, но в этот момент другая дверь, ведущая в комнату и располагавшаяся прямо напротив него распахнулась, и в помещение вошла женщина. Да, да, ошибки быть не могло – это была красивая, стройная и ухоженная женщина. Ричард определил это по её плавной, но уверенной походке. Женщина передвигалась на тонких, высоких шпильках, как гордая испанская каравелла, и он был готов поклясться, что слышал мягкий шелест волн её изысканного платья из нежной и дорогой материи. «А папка, где она? – вдруг вспомнил корреспондент. – Неужели, всё из-за неё? Но, как это возможно?»

– Вы вряд ли догадываетесь, мистер Воскобойникофф, почему оказались здесь в столь поздний час, – голос женщины был чарующе приятен.

Три следующих дня Джозеф Кроуз провёл в напряжённом и утомительном беспокойстве. Всё это время он почти ничего не ел. Движения его замедлились, а взгляд стал рассеянным и туманным. Справится ли девчонка с переводом? Не заподозрит ли чего неладного? Кроузу пришлось четыре раза подряд в своём служебном кабинете перечитывать заявление некой миссис Уинсли о пропаже домашнего любимца – королевского питона Чарльза. Женщина настаивала на том, что Чарльза похитили с целью приготовления в пищу в одном из китайских ресторанов города. «Вы должны немедленно провести проверку всех этих богомерзких заведений, пока Чарльз ещё жив!» – взывала к решительным действиям полицию разгневанная миссис Уинсли. Инспектор в задумчивости отбросил заявление на стол. На бумажном листе горечь утраты хозяйки питона запечатлелась слёзно-чернильным пятнышком размером с однопенсовую монету.

– Ты второй раз за сегодняшний вечер зеваешь фигуру, – сказал ему отец вечером, на исходе третьего дня, отправляя в рот кусочек сладкой галеты, когда они с бокалами португальского хереса в руках с противоположных сторон внимательно рассматривали шахматную доску.

Ждать больше не было сил. На четвёртый день даже его стальные «полицейские» нервы не выдержали. Джозеф Кроуз, поутру придя на службу, направился не к себе, а прямиком к Ляо, этажом выше.

– Добрый день, Ляо, – он пытался казаться, как можно более приветливым и беззаботным, – как наше общее дело государственной важности? – попытался быть непринуждённым инспектор.

– Добрый день, сэр. – Кроуз про себя отметил, что девушка не выглядела подавленной или растерянной. – Кое-что мне удалось перевести, но не так много и не по порядку.

– Вот как? – офицер приблизился к ней на расстояние вытянутой руки.

– Да, я уже говорила, что текст очень сложный, он весь переплетён сложными философскими метафорами, начало вообще не понятное… Но с примерами проще. Я сосредоточилась на более простых и понятных фрагментах, хотя и там…

– Покажи! – Джозеф Кроуз уже не пытался сдерживаться.

Переводчица протянула ему четыре листка желтоватой, как её собственная кожа, бумаги, расписанной почти каллиграфическим почерком на английском языке. Инспектор выхватил листы, бросил орлиный взгляд на первый, но тут же спохватился, решив, что читать надлежит только в уединении.

– Ляо, благодарю тебя. Я немедленно ознакомлюсь с твоим переводом. Продолжай работу. И помни о том, как это важно для всей Британской Колониальной полиции Гонконга. Удачного дня.

Он уже взялся за медную ручку высокой массивной двери, собираясь выйти, но в этот момент произошло то, чего он больше всего опасался. Кроуз поначалу даже не хотел верить своим ушам. Ляо спросила:

– Сэр, это ведь рукопись Ся-Бо?

Полицейский окаменел, он так и остался стоять, держась за холодную дверную ручку, спиной к девушке.

– Я, наверное, не должна была спрашивать. Простите меня, сэр! Ся Бо пропал, все только об этом и говорят. Я подумала…

Он ничего не ответил и в состоянии лёгкого нокдауна тяжело шагнул за порог.

«Какой же я кретин! И это один из самых перспективных молодых офицеров полиции Гонконга! Эта ускоглазая сучка обо всём догадалась! Без паники. Ну, и что, что догадалась? Дальше что? Ся Бо исчез, ведётся расследование по факту его исчезновения. Полиция обязана изучить все вещественные свидетельства, способные пролить свет на причину загадочного исчезновения гражданина Ли Хун Вея. Что тут особенного? Всё по закону. К тому же, я успел предупредить её, чтобы не трепала языком. Она не посмеет! Спокойно, держи себя в руках. Но всё равно – кретин! Прав, как всегда прав был отец. Ладно, что случилось, то случилось, там видно будет».

Служебный кабинет Кроуз делил со своим коллегой Томпсоном, которого, к счастью, не было на месте, и теперь Джозефу предоставлялась возможность хотя бы наскоро ознакомиться с первыми результатами работы переводчицы, что он и не замедлил сделать. С нетерпеливым раздражением запихнув заявление миссис Уинсли в ящик стола, инспектор начал лихорадочно водить взглядом по ровным исписанным строчкам. Листы желтоватой бумаги, как по команде все разом задрожали в его руках.

«Если вы думаете, что вы вне Игры, то тем хуже для вас. Потому что тогда вас начинают обыгрывать не соперники, а сама Игра. С Игрой нужно играть. Игра капризна, как ребёнок, и мстительна, как женщина, которую отвергли. Перестаньте играть с ребёнком, и он потеряет к вам всякий интерес. Отвернитесь от женщины, если у вас есть на затылке глаза. Выиграть можно только у соперника, обыграть Игру нельзя. Но, только играя с Игрой, можно не проиграть Игре и начать выигрывать соперников. Как мы играем с Игрой? Как Игра играет с нами?