Сладкий гранит иврита - Арнольд Михайлович Эпштейн

Более того. Поначалу мне никак не удавалось запомнить, как пишутся даже самые простые ивритские слова. И дело пошло на лад только после того, как я научился запоминать ивритские слова при помощи русских букв. Это, кстати говоря, было не так просто, потому что у двух алфавитов существует не так много прямых соответствий между буквами. Но зато сейчас количество грамматических ошибок, которое я допускаю при письме, меня не расстраивает. Хотя я и стараюсь относиться к себе весьма самокритично.

Отсюда вытекает одна очень простая мысль. Во время изучения инстранного языка вы смело можете экспериментировать, придумывать что-то свое. Если это подходит именно вам, нет никакого смысла оглядываться на то, что думает по этому поводу мировая педагогика. По части ценности рекомендаций она зачастую находится где-то рядом с медициной, где два светила запросто могут с одинаковым запалом утверждать абсолютно противоположные вещи. И еще при этом заботливо напоминать нам о вреде самолечения.

СУХОЙ ОСТАТОК

Методы и способы запоминания иностранных слов и их написания:

– компьютерные программы – «Анки» и другие;

– карточки и стикеры;

– диктофон;

– мнемотехника;

– карты памяти;

– запоминалки;

– группировка по грамматическим признакам и запоминание однокоренных слов;

– многократное повторение;

– гармошка;

– запоминание при помощи букв русского алфавита;

– любой другой способ, который вы придумаете сами и который вам понравится.

ГЛАВА 10

Слушайте!

И не говорите, что не можете

Изучение иностранного языка, в конечном счете, сводится к четырем вещам: к умению генерировать и понимать устную и письменную речь. Мы учимся писать, читать, говорить и слушать. И очень желательно, чтобы в этом многоборье у нас не было слабых мест.

В иврите, по сравнению с европейскими языками, значительно более сложное чтение. Например, если вы потратите пару дней (а применительно к некоторым языкам хватит и пары часов) на изучение правил, то сразу же после этого вы сможете прочитать любой текст, даже и не понимая его содержание. Пусть через пень-колоду, с неправильными ударениями и интонациями, но – прочитаете. В иврите это нереально – так вот хитро он устроен: утром понимание текста – вечером чтение. Или, как говорил классик, наоборот. Но, в любом случае, произнести правильно незнакомые слова чаще всего не смогут даже те, для кого этот язык является родным. А иногда, как ни странно – хотя бы просто понять, к какой части речи они относятся.

Например, у нашего любимого Арика Айнштайна есть песня, составленная сплошь из имен известных футболистов всех стран и всех эпох. Я нашел ее текст, и попросил прочитать знакомых израильтян, далеких от этой игры. И у них ничего не получилось. Да что далеко ходить, если мое простенькое имя – Арнольд – написанное ивритскими буквами, может превратиться во что угодно, вплоть до скандинавского Арнвалд.

Короче говоря, париться по поводу сложностей с чтением на иврите не стоит вообще, да и Гугель всегда под рукой. Проблемы с собственной устной и письменной речью – это дело рук самих утоп… извините, обучающихся. И тут, в конечном счете, все зависит от них.

И совсем иное дело – понимать то, что нам говорят другие. Тут мяч отнюдь не на нашей стороне. Собеседник может говорить слишком быстро или жевать в это время свою долбаную жвачку, шепелявить или просто находиться в шумном месте. А у тебя нет возможности ни прогнать его речь через компьютер, ни прослушать ее на другой скорости. Максимум, можно переспросить, но это помогает не всегда. Вот как, допустим, ты переспросишь диктора на вокзале или автоответчик?

Если оставить за скобками ивритские заморочки при чтении, то понимание речи на слух или, на научном языке, аудирование – вообще самое сложное из всего, что есть в изучении языков.

У меня это – тоже самое слабое место, не вижу смысла скрывать. Так было и с английским, и то же самое происходит сейчас. Особенно это проявляется в тот момент, когда фразу, сказанную собеседником, нужно понять правильно от первого и до последнего сло ва. То есть, я более-менее легко могу участвовать в разговоре на ка кую-то отвлеченную тему – если даже я не схвачу или не распо знаю какието слова, то общий смысл чаще всего пойму. Но вот если кто-то задаст на улице самый простой вопрос – редко когда уловлю, о чем речь, с первого раза. Или если в банке или в каком-то другом заведении мне объясняют что-то такое, что требует понимания каждого слова.

Есть огромное количество методик, позволяющих улучшать восприятие на слух. Но – уже в самом процессе изучения иностранного языка. Причем, любого. Я просто по приколу набрал в поисковой строке не самый популярный запрос: «аудирование суахили» – и то получил в ответ уйму ссылок. Что уж говорить о более востребованных языках.

Но можно ли как-то заранее подступиться к решению проблемы, чтобы в процессе обучения она уже была не такой острой? Я задавал этот вопрос всем, до кого смог дотянуться, вплоть до светил. И ответ был однозначным: нет. Чаще всего еще и с таким вот уточнением: если бы кто-то придумал такой метод, то во всей системе образования произошла бы самая настоящая революция.

Лена, правда, придумала несколько упражнений, но науке пока неизвестно, насколько они действенны. Поэтому скажу о них коротенько, хотя сама идея мне кажется здравой и вдобавок вполне логичной. Лейтмотив вам уже знаком: если создать себе сложности в тот момент, когда мы слушаем родную речь, и научиться их преодолевать, это вполне может пригодиться и при распознавании речи иностранной.

Например, попробуйте прослушивать что-то на максимально высокой скорости, на которую только способны ваши гаджеты. Или запустите параллельно какой-то шум, наподобие советских глушилок западных «голосов». Я, кстати, помню те свои ощущения – все в организме, действительно, обострялось, когда шла интересная передача, которую почти не было слышно.

Еще одна интересная, пусть и небесспорная идея – слушать оперные завывания и попытаться понять, о чем там вообще идет речь. Но это – испытание не для всех: например, с учетом моих эстетических предпочтений, могу признаться честно: я не выдержу и двух минут подобного экстремального эксперимента. Слишком много было оперных страданий в детстве, знаете ли.

Впрочем, если у кого-то появится желание испытать эти идеи на себе, хуже почти никому точно не будет. Но вот поможет ли – вопрос другой.