Мы будем на этой войне. Не родная кровь - Сергей Лобанов

Фёдор развязно обратился к своим:

– Ну, что, бандиты? Чё делать будем? В город ввели совсем уж серьёзные силы. Зачем только, непонятно. С населением воевать, что ли? Нехило, да? Вояки совсем охренели. Просто нет нормальных слов, одни маты.

Итак, прописка, полагаю, у всех есть? Паспорта, надеюсь, тоже с собой. Допустим, проскочим. А обратно, на дело? Можем засветиться, катаясь туда-назад. Давайте, высказывайтесь. Тут не только я решаю, ситуация нестандартная и требует обсуждения.

Слово взял один из «быков».

– Надо попробовать просёлочными дорогами проскочить, потому что со стволами ехать через кордон опасно: заметут.

Его поддержали ещё трое, согласно угукая и кивая. Остальные, оказавшиеся в большинстве, молчали.

Трошин, ожидая, что скажут другие, смотрел тем временем в бинокль в сторону поста.

«О-па! А брательника моего и других отпустили», – подумал он и сказал:

– Смотри-ка, братва, отпустили этих. Может, и нам попробовать под шумок?

– Со стволами? – скептически спросил один.

– Их придётся пока оставить здесь, – согласился Фёдор. – Сейчас надо думать о семьях. Значит так, у кого я видел ящик стальной в багажнике? Вытряхивай из него весь хлам кроме ветоши. Надо пропитать её машинным маслом, у меня канистра пятилитровая почти полная есть. Стволы в ветошь и в ящик. После этого с промежутком в тридцать минут едем в сторону города. Ящик я закопаю сам и поеду последним.

Если кого задержат – хлебала не разевать, иначе всех потянете за собой. Предъявить никому из нас нечего. Документы на отобранные машины я через своих полицаев выправил нормальные. Поэтому всем держаться спокойно. Возвращаетесь домой, ездили по делам. Куда? А кому какое дело? Вы не на допросе.

В городе по ситуации будем решать, что делать дальше. Скорее всего, вояки порядок наведут. Профилакторий придётся оставить, разойтись по домам и ложиться до времени на дно. А там поглядим. Всем понятно?

Подельники, воодушевлённые чёткими указаниями, энергично закивали.

Постепенно все начали разъезжаться.

Олег и Фёдор остались вдвоём.

– Езжай, – сказал Трошин. – Все вроде бы проскочили. Значит, и у нас получится.

– А ты спецом братву первыми отправил, чтобы посмотреть, как пойдёт? – усмехнулся догадливо парень.

– Всё-то ты понимаешь, – хмыкнул в ответ Трошин. – Ладно, езжай. Стемнеет скоро. А мне ещё место искать, ящик закапывать.

– Не доверяешь? – криво ухмыльнулся Олег.

– Я никому не доверяю, – серьёзно сказал Фёдор. – Но тебе верю. Так и быть, закопаем вместе. Мы с тобой ещё натворим дел, а? – усмехнулся он всё же. – Такими кадрами не размениваются, так что мне верь и не опасайся подвоха. И впредь не беспокойся об остальных. Они о тебе беспокоиться точно не станут. Они – быдло. Этого добра в России полно.

* * *

Иван пошёл напрямки. Путь его лежал через давно непаханые поля, пустоши, заросшие уже пожелтевшей низкой травой и сорняками. Местность была неровная, поэтому порой горизонт казался близким, но при подъёме на очередную пологую возвышенность открывались широкие просторы с перелесками и синеющими отрогами Саян на самом краю земли. Потом недолгий спуск – и вот горизонт опять рядом.

Кругом ни души. Только вороны тяжело кружили в пасмурном, затянутом низкими тучами небе. Накрапывал мелкий дождь, потихоньку превращая сухую пыль в грязь. Иногда налетал порывистый ветер и поднимал завихрения ещё не намоченной пыли, швыряя её в лицо, засыпая глаза.

Чертыхаясь, Иван отворачивался и с досадой думал, что пока дойдёт, весь пропылится. А ведь ещё в городе придётся пробыть неизвестно сколько, ночуя абы где и как, а потом назад идти.

Первый день он шёл до глубокой темноты. Дождь всё сыпал, поэтому Никитин укрылся полиэтиленовой почти прозрачной накидкой. Уже почти в кромешной тьме ему удалось разглядеть силуэт небольшой копны сена, и он, не раздумывая, устроился на ночлег, не зарываясь в мокрую траву, уснув быстро и крепко.

Проснулся Иван совсем замёрзшим. Рассвело, но солнце ещё не поднялось над горизонтом. По округе расползлось белесое облако тумана. Было очень тихо.

«Если туман, значит, будет ясный день. Придётся дожидаться, когда солнце разгонит эту хмарь, – подумал Никитин. – А то можно ходить весь день тут кругами и не заметишь».

Вдруг Иван испуганно вздрогнул, сердце зашлось бешеными ударами: из тумана прямо к копне вышла здоровенная лохматая псина похожая на кавказскую овчарку. Собака уставилась на человека круглыми глазками и оскалилась, показав желтоватые клыки в пене. Рядом встали ещё две псины чуть поменьше. Шерсть на их загривках поднялась дыбом, собаки зарычали, припав к земле, точно готовые к броску.

Никитин почти в панике подскочил на копне и выдернул из неё длинную кривую палку.

«Твою мать!!! Одичавшие собаки! Если набросятся, загрызут, нахрен!»

Увидев дубину, псины растворились в белесой дымке.

Иван ещё долго стоял, держа своё импровизированное оружие наготове, глядя по сторонам, опасаясь неожиданного прыжка и лихорадочно соображая, что теперь делать. Одичавшие собаки гораздо опаснее волков, они не боятся огня и человеческого жилища, они умны и жестоки, ведомые злобным и сильным вожаком. Сейчас вот спрятались, но можно с полной уверенностью сказать, что не ушли совсем, выжидают.

Постепенно туман рассеялся.

Никитин к своему огорчению обнаружил собак поблизости. Все три лежали на земле и пристально смотрели на поднявшегося опять человека. Они даже взгляда не отводили, как это обычно бывает с животными.

Иван вновь почувствовал страх.

«Что делать? – стараясь не впасть в панику, думал он. – Чем их отпугнуть?»

Ничего дельного не придумывалось. Отбиться палкой от трёх здоровенных псин – идея не самая лучшая и даже сомнительная. Сидеть тут до скончания века? Ожидать, что появится неизвестный спаситель?

«Эх! Была, не была! – отчаянно подумал Никитин, спрыгнул с копны и с палкой наперевес побежал на собак, дико заорав:

– А-а-а!!!

Псины подскочили и умчались прочь.

Иван остановился, выдохнул облегчённо:

– У-ф-ф… всего-то делов! Против лома нет приёма, – подумал он уже с весёлым сарказмом. Схватил с копны небольшой рюкзак и лёгкой трусцой побежал в сторону города, продолжая внимательно смотреть по сторонам, держа наготове дубину.

Вторую ночь он провёл почти у самого города, увидев его вечером с холма. До городской черты оставалось ещё приличное расстояние, часть которого Иван одолел до темноты и решил заночевать на окраине кладбища. Не самое лучшее соседство, конечно. Но к подобным вещам Никитин относился философски, и мертвяков давно перестал бояться: на зоне народ помирал часто, то от несчастного случая на производстве, то самоубийцы не давали скучать, то втихую убивали кого-нибудь за какие-то дела. Убивали, как правило, в «прόмке» – промзоне, где работали заключенные.